Клеймить по стопам: сына осужденного за убийство травят одноклассники и их родители
В Новосибирской области восьмилетнего мальчика травят в классе из-за того, что его отец — осужденный за убийство и насилие над ребенком. Другие дети объявили бойкот «сыну педофила», а их родители делают всё возможное для того, чтобы ребенка перевели в другую школу. Почему дети заключенных становятся объектами травли и, по сути, несут незаслуженное наказание за преступления их родителей, а также с какими последствиями они сталкиваются уже во взрослой жизни — в материале «Известий».
Вы хоть знаете, кто его отец?
Тогучин — небольшой городок примерно в двух часах езды от Новосибирска. В нем проживает более 20 тыс. человек. В 2013 году здесь произошло убийство, о котором местные не могут забыть до сих пор: в лесу нашли тело семилетней Алены Водопьяновой. На шее первоклассницы был видел след от веревки. Последний раз девочку видели живой перед выходом в школу, но на уроках в тот день ребенка не было. Убийца встретил ее под дороге от дома до школы. Преступление, похожее на убийство Лизы Киселевой в Саратовской области, но в отличие от дважды осужденного Михаила Туватина, убийцей оказался несудимый ранее 30-летний программист, многодетный отчим. За несколько лет до совершения убийства он познакомился с многодетной матерью, у пары родился маленький сын.
Осужденный за убийство Алены Водопьяновой
Когда мальчик вырос и пошел в школу, то ощутил на себе предвзятое отношение окружающих. Родители других детей написали коллективное письмо в «КП-Новосибирск» с требованием о его переводе в другое учебное учреждение, в чем учителя их всячески поддерживают. Нареканий по поводу поведения и успеваемости третьеклассника ни у кого нет. Основная причина, почему восьмилетний ребенок стал изгоем — преступление его отца.
Претензии к семье связаны еще и с тем, что из-за «их отца» другим родителям теперь приходится своих детей водить за руку до школы, хотя раньше все дети ходили сами. Еще в первом классе ребенка не стали брать вместе со всем классом на театральную постановку в Новосибирск, а когда его мама пришла обсудить конфликт с учительницей, та решила отказаться от руководства классом. Что в итоге только усилило противостояние между матерью мальчика и остальными родителями. Из-за того, что во время ссоры женщина обозвала преподавателя «никчемной», на нее подали в суд и оштрафовали на тысячу рублей.
Затянувшийся конфликт между учительницей и мамой мальчика, которая не хочет, чтобы к ее сыну относились, как к ребенку маньяка, привел к тому, что ребенка начали травить другие дети. Учителя отказываются вести уроке в классе, где учится сын осужденного за убийство. Авторы письма рассказали, что к самому мальчику у коллектива нет вопросов, но вот его мать «конфликтный, крайне неуживчивый и неуравновешенный, склонный все недоразумения разрешать судилищем учителя, агрессией в отношении других людей». Родители утверждают, что до момента, пока женщина не вынесла скандал в публичное поле, они и не догадывались, что отец мальчика сидит за особо тяжкое преступление.
Последствия «ядерного взрыва»
Травля «сына педофила» — это одно из следствий неосознанного переноса другими родителями своего страха, считает психолог Виктор Лютых. Психика людей пытается избавиться ото всего, что связано с травматическим событием.
«Внешне это может принимать различные формы — вытеснение из памяти, бегство, нападение, разрушение. Кроме того, хоть люди этого не признают, но где-то глубоко у большинства сидят мысли о том, что «у отпрыска отцовские гены» и «яблочко от яблони…». Учитель, как и любой другой человек, имеет те же механизмы психологической защиты. И как любой другой человек неизбежно подвержен социально-психологическим механизмам влияния со стороны окружающих», — отмечает Лютых.
Из-за этого дети намеренно или случайно получают определенные установки от взрослых, которые на практике могут вылиться в психологическую или физическую травлю. Ребенку не справиться с этой травлей самому, потому что против него используют как факт то, что отец является преступником.
«Самое страшное, что многие из нас, взрослых, тоже воспринимают это, как «сильный аргумент». То есть, если бы ребенка просто травили, то «это плохо», а раз отец преступник — «травить, конечно, плохо, но ведь его отец-то чудовище». Таким образом, мы, по сути, формулируем иррациональные, ложные суждения, например: «этот восьмилетний ребенок в ответе за отца»; «этому ребенку надо дать понять, что ему здесь не место»; «этот ребенок с большой вероятностью может совершить убийство». То есть мы как-бы говорим восьмилетнему ребенку: «Ты сам по себе может и хороший парень, но ты как-то связан со своим отцом-отморозком. Ты мог бы предотвратить совершенное им преступление. А еще, ты же ведь его сын, а значит, будешь таким же, как и он, отморозком и убийцей. Мы тебя боимся и ненавидим», — добавляет психолог.
Мать ребенка в такой ситуации давно ощущает себя в ответе за преступление, которого она не совершала, и она свыклась с ложным суждением о том, что «жена в ответе за преступление мужа, даже если она ни о чем не знала». Косвенно такая позиция «признания вины» подпитывает травлю и против его ребенка. Поэтому важнейшая задача на пути преодоления этой травли — помочь матери ребенка восстановить уважение к себе, повысить самооценку, заменить иррациональные суждения на рациональные, разрушить установку о ее «виновности» за преступление мужа.
«Если этого не сделать — никакая работа с ребенком и другими людьми сама по себе не поможет. Только при условии всей вышеперечисленной работы имеет смысл развивать у ребенка сами «технические» средства противодействия травле: чувство уверенности в себе, физическую и психологическую силу, готовность постоять за себя, самоконтроль. В этой ситуации всё «пропитано» сильным страхом, ненавистью и иными естественными негативными чувствами, возникшими как реакция на ужасное преступление», — поясняет Лютых.
Кроме того, нужно показывать взрослым — родителям, учителям, руководству школы, администрации — дикость и иррациональность таких суждений. Менять их на соответствующие реальности о том, что травить другого человека одинаково плохо вне зависимости от того, происходит ли это без повода или «за отца».
«Этот страх и ненависть — нормальная реакция людей на ненормальные обстоятельства. Похожие ситуации после таких событий складываются в любой стране практически во всех сообществах, особенно небольших, где все друг друга знают (селах, деревнях, общинах). Возникающие при этом конфликты — следствие, а не причина. И если ограничиваться только встречами и прояснением позиций конфликтующих сторон, положительный эффект будет минимальным. Это очень похоже на ядерный взрыв. Сначала воздействие «ударной волны» — убийство девочки, потом — многолетнее губительное и многостадийное «воздействие радиации»: повсеместное распространение страха и ненависти ко всему, что ассоциируется с преступником и преступлением, желание отомстить и невозможность этого, тревожное ожидание повторения этого кошмара, ощущение своей беспомощности перед злом», — подчеркнул психолог.
Чтобы уменьшить последствия этого «ядерного взрыва», по словам Лютых, потребуется много времени и терпения. А помимо психологической работы, необходимы усилия в сфере физической безопасности. Как минимум для этого нужно избавлять улицы от заброшенных строений, улучшать освещение, развивать системы видеонаблюдения и экстренного оповещения.
Общедоступность и бесплатность образования в нашей стране гарантируется вне зависимости от социального статуса родителей, в том числе их профессии или наличия у них судимости. Согласно статье 43 УК РФ наказание применяется только к лицу, признанному виновным в совершении преступления, но ни в коем случае не к родным и близким.
«К школьнику, родители которого уличены в преступлении, не могут быть применены меры ответственности, в том числе по исключению из образовательного учреждения. Наоборот, в силу ст. 34 Федерального закона «Об образовании» ученик имеет право на предоставление условий для обучения с учетом особенностей их психофизического развития и состояния здоровья, в том числе получение социально-педагогической и психологической помощи, уважение чести и достоинства со стороны других обучающихся и работников организации, осуществляющей образовательную деятельность», — пояснила ведущий юрист Европейской юридической службы Татьяна Трофименко. Родители столкнувшемуся с травлей юристы рекомендуют писать жалобы на имя директора, а в случае отсутствия результата в департамент образования и Рособрнадзор.
Отвечать перед работодателем
Впрочем, травля не единственная проблема, с которой сталкиваются дети людей, осужденных за тяжкие преступления. «Отвечать за отцов» приходится им и во взрослом возрасте, когда судимость родственников может стать поводом для увольнения с работы и отказов в приеме на новую. С такой проблемой столкнулся 30-летний Александр Горский, чей отец был приговорен к 12,5 годам за преступления против половой неприкосновенности несовершеннолетних. После того, как отца арестовали, Александр лишился работы: он преподавал шахматы у детей и был гувернером в семье федерального министра. Смена фамилии не помогла, а даже наоборот усилила настороженность служб безопасности. Более двух лет ему отказывают в приеме на работу, объясняя это судимостью его отца. Не помогают в этом ни диплом кандидата наук, ни большой опыт, ни хорошие рекомендации с прошлых мест работы.
«Я решил, что не хочу носить эту фамилию и не хочу, чтоб мои дети ее носили, — рассказывал в интервью «360» Александр Горский. — Он [отец] требовал от нас, чтобы мы чуть ли не митинги устраивали, требуя его освобождения».
Несмотря на то, что отец воспитывал детей в строгости и был достаточно деспотичным человеком, после ареста сын не прекратил общение с ним. Но на просьбу прислать деньги в колонию не смог ответить, в этот момент у Александра обнаружили тяжелую болезнь. Одновременно с этим Александр столкнулся с травлей в Сети, развелся с женой и несколько раз был уволен сразу после испытательного срока, как только начальство узнавало о прошлом его отца.
Отец Александра Горского с сыновьями
Отказывая гражданину в приеме на работу лишь на основании того, что его родственник имеет судимость, работодатель его нарушает Конституционные права. Как правило, о таких ограничениях говорят при поступлении на государственную, военную и иную службу, однако прямых и однозначных запретов проходить службу в полиции и вооруженных силах по этой причине не предусмотрено, пояснил «Известиям» ведущий юрист Европейской юридической службы Виталий Мельников.
«Нередко возникает вопрос, не может ли судимость родственников стать непреодолимым препятствием при поступлении на службу. Действующим законодательством не установлено прямого и однозначного запрета, связанного с запретом проходить службу в полиции, вооруженных силах, других органах по причине судимости родственников. Так, в соответствии с законом «О службе в органах внутренних дел» указаны обстоятельства при которых гражданин не может претендовать на должность в системе Министерства внутренних дел Российской Федерации, среди которых судимость родственников не указана. Аналогичным образом судимость родственников не может служить причиной однозначного отказа при поступлении на военную службу, поскольку данное обстоятельство не указано в законе «О воинской обязанности и военной службе», — отмечает юрист.
В требованиях к гражданам при поступлении на военную службу по контракту также не содержится прямого запрета на поступление на военную службу при наличии судимости родственников. Однако для определения соответствия гражданина установленным требованиям проводятся мероприятия по профессиональному психологическому отбору. Кроме того, нет никаких законодательных препятствий для работы людей, имеющих родственников с судимостью, в противопожарной службе, прокуратуре, ФСБ и ФСИН.
