Перейти к основному содержанию
Реклама
Прямой эфир
Мир
Лавров и Рубио договорились о продолжении восстановления связей между РФ и США
Армия
Военные группировки войск «Запад» уничтожили 28 пунктов управления БПЛА ВСУ
Мир
В Пхеньяне прошли переговоры заместителей глав МИД России и КНДР
Общество
В Гидрометцентре спрогнозировали переменную облачность в Москве 16 марта
Происшествия
В Ростовской области сообщили об отражении атаки БПЛА на регион
Экономика
Цены на жилье могут вырасти на 10–20% из-за расширения семейной ипотеки
Происшествия
Губернатор Воронежской области заявил о ликвидации не менее 15 БПЛА над регионом
Мир
Практически весь штат «Голоса Америки» отправили в административный отпуск
Мир
В протестных акциях в Белграде приняли участие 107 тыс. человек
Мир
Politico назвала удары по Йемену частью новой политики Трампа на Ближнем Востоке
Происшествия
В Калининградской области обрушился аварийный дом с проживающими в нем людьми
Экономика
Выдачи семейной ипотеки за год выросли в полтора раза
Армия
Операторы FPV-дронов поразили технику и боевиков ВСУ на южнодонецком направлении
Армия
Экипажи танков Т-72Б3М уничтожили замаскированные позиции и живую силу ВСУ в ЛНР
Спорт
Овечкин забил 887-й гол в НХЛ и сократил отставание от Гретцки до семи шайб
Армия
Экипаж Су-34 уничтожил опорный пункт и живую силу ВСУ в курском приграничье
Стиль
Третий день Московской недели моды прошел в Манеже

Дом Островского

Народный артист России Борис Клюев — о том, как театральное здание стало отечеством
0
Озвучить текст
Выделить главное
Вкл
Выкл

Зданию Малого театра исполнилось 195 лет. С одной стороны, сумасшедшие цифры, с другой... Ну что для истории и искусства какие-то два века? Около 50 лет я неразрывно связан с этим домом. Мне есть что вспомнить. Это будет не столько объективная история Малого театра, сколько моя личная. А раз она будет субъективна, то пусть так и называется: «Мой Малый театр».

В далеком октябре 1824 года архитектор Осип Бове закончил перестройку дома купца Василия Варгина, и московская труппа Императорского театра впервые вышла на сцену обновленного здания. Сначала прозвучала увертюра композитора Алексея Верстовского, а после было сыграно представление-балет «Лилия Нарбонская, или Обет рыцаря» сочинения князя Александра Шаховского и балетмейстера Шарля Дидло. Так началась история взлетов и падений Малого театра, а моя началась в 1969 году, когда я окончил Театральное училище имени Щепкина.

Есть у Федерико Феллини знаменитый фильм «Амаркорд», что означает «Я помню». Режиссер вспоминает свое детство, юношеские впечатления, ту самую прекрасную пору, о который мы все чаще задумываемся в зрелом возрасте. С любовью перебираем воспоминания, иногда с теплотой, а порой с горечью рассуждаем о том или ином выборе, не перестаем удивляться своей наивности и максимализму... Наверное, мне трудно быть объективным еще и потому, что ничего другого, кроме Малого театра, я не знаю. Нигде в других театрах не служил.

Будучи студентом, проходил практику в Малом, видел великих актеров, был счастлив, когда меня взяли в труппу. Тогда я еще не до конца понимал, как мне повезло. Мне хотелось чего-то нового, я мечтал работать в Театре имени Моссовета, где тогда царил Юрий Завадский. Там был интересный репертуар, очень красивые актеры, и мне хотелось быть среди них. Я туда показывался, и вроде меня брали. Но потом умные люди сказали: «Ты что, дурак? Иди в Малый — это же Императорский театр!»

Очень хорошо помню, когда повесили приказ о распределении ролей. Это была одна из первых моих крупных работ — в спектакле «Так и будет» Константина Симонова. Вокруг доски собралась толпа. Переглядываются, возмущаются: «Вы посмотрите, еще кого-то в театр взяли. Какой-то Клюев!» Я не сдержался и сказал: «Вообще-то Клюев — это я!» Тогда толпа развернулась, посмотрела на меня сверху вниз, и кто-то выдал знаменитое: «Ну посмотрим, посмотрим». Это философское выражение очень долго шло со мной по жизни.

Молодости свойственно нахальство. Мне казалось, что сейчас-то я покажу старикам, как надо играть! А эти старики, на минуточку, были Михаил Жаров, Елена Шатрова, Нелли Корниенко, Роман Филиппов и многие другие. А потом вдруг увидел: Михаил Иванович говорил реплику, и зал тут же реагировал. Я произносил слова — в ответ тишина. Честно сказать, очень расстроился. Долго думал: в чем дело, где ошибся? Пытался разговаривать со стариками — уходили от ответа, говорили, работать надо.

Признаюсь, первое время было тяжело, были и провалы, и проходные спектакли, что вполне нормально. Очень многое делали журналисты, создавая прекрасные мифы. Когда Иннокентий Смоктуновский переехал в Москву и играл Иванова, то в одном издании вышла огромная хвалебная статья с подробным анализом, оценкой каждого его шага, взгляда, жеста. Из Минска приехала мать одного из наших актеров специально посмотреть этот спектакль, а после изрекла: «Все-таки статья была интереснее». Нужно было прожить и такие периоды.

Важно, что Малый театр — дом Островского. Помню, когда в 1990-е начался хаос и рухнуло наше искусство, Василий Лановой сказал: «Хорошо Малому театру: у них есть Островский». Учиться нужно на классике. Замечательно, когда ты молод, полон сил, готов танцевать, прыгать, экспериментировать. Но когда лет через 20 видишь, как твои коллеги ходят в простынях в подвальном помещении и находят в этом какую-то эстетику, я вдруг начинаю бояться за этих людей. И, к сожалению, практика показывает, что ничего потом не получается. Они так и не вырастают в больших артистов.

Никогда не забуду, как в молодости Михаил Царев сказал мне: «Если мужчина не сыграл ничего интересного до 40 лет, то, скорее всего, так и не сыграет. У женщины срок и того меньше — до 30. Но ей легче, в нее может влюбиться режиссер, и тогда может что-то получиться». Практика показывает, что да, получается.

Нужно отдать должное нашему художественному руководителю Юрию Соломину, который не потерял традиции — мы по-прежнему ставим классику. Никогда на сцене Малого театра вы не услышите мат, не увидите оголенного тела. Когда-то давно я попал на спектакль немецкого театра, где играл знаменитый актер, уже сильно пожилой. Впереди меня сидела мама с мальчиком. В какой-то момент актер стал раздеваться: снял рубашку, потом штаны. Когда он разделся догола, это представляло не очень эстетическое зрелище. Но больше всего потряс мальчик, сказавший: «Мама, а что это?» Мама не нашлась, что ответить, обещала объяснить дома.

Сегодня, к сожалению, того здания, которое было построено купцом Варгиным, уже нет, но мы всё равно в новом-старом здании постарались сохранить всё, как было. Малый театр стал моей религией, моим отечеством, моим домом. Хотя последнее утверждение отчасти спорно. Театр — это все-таки рабочее место. Ты никогда не сможешь чувствовать себя здесь полностью дома. В любой момент может случиться ситуация, которая всё изменит. Помню, у меня был приступ, меня забрали в больницу и сделали операцию. А когда вернулся, то увидел, что на мои роли ввели других артистов...

Очень хорошо помню последний ремонт в Малом театре. Однажды пришел, открыл входную дверь и увидел, что в полу огромная яма глубиной метров пять, фундамент виден. Посмотрел на это и заплакал. Понял, что здесь будет уже другой театр, не тот, в котором я прожил долгую жизнь. После ремонта мы переехали в обновленное здание, я пришел в гримерку, стал обживать ее. Но тот момент, когда стоял перед ямой, не забуду никогда. Наверное, такое острое чувство может вызывать только что-то очень родное и близкое...

Автор — народный артист России, руководитель мастерской в Театральном институте им. М. Щепкина

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции

Читайте также
Прямой эфир