
«Над Москвой низко летели немецкие самолеты»

Завтра в стране День памяти и скорби — 78 лет назад началась Великая Отечественная война. Она принесла горе в каждую семью. Люди, пережившие войну, навсегда запомнили этот день — 22 июня 1941 года. Своими воспоминаниями они поделились с «Известиями».
Ирина Антонова, президент ГМИИ им. Пушкина:
«Было ощущение: вступаем в героическую эпоху»
Я сдала последний экзамен в институте по литературе — тогда я как раз закончила первый курс. Мы пошли гулять по Москве и поэтому на следующее утро долго спали. Нас разбудили соседи, которые постучались в дверь и сказали, что началась война. Я испытала тогда не чувство страха… А чувство огромного волнения, даже душевного подъема.
Это может показаться кому-то странным и даже смешным, но было ощущение, что мы вступаем в героическую эпоху, в масштабные времена, когда можно проявить себя. Мы действительно любили свою страну и хотели сделать для нее что-то. Начали звонить в институт, мама — на работу (ведь это был выходной), сначала было непонятно, что происходит. Но атмосфера сразу стала военная, на Покровском бульваре стояли танки.
Леонид Шварцман, художник, режиссер-мультипликатор, создатель образа Чебурашки:
«Руки примерзали к металлу»
Когда началась война, мне был 21 год. В то время я жил в Питере и учился в школе при Академии художеств. Там же жила и моя сестра со своей семьей. Днем 22 июня, когда я находился на даче и писал на пленэре какой-то этюд, по радио сообщили, что немецкие войска без предупреждения напали на Советский Союз, разбомбили Минск, Киев и другие города. Так мы узнали о начале этой большой и страшной войны.
Так как я жил практически один, то необходимо было подумать о своей дальнейшей судьбе. Поэтому в качестве ученика токаря я поступил на Кировский (бывший Путиловский) завод, который стал выпускать танки. Проработал там примерно до ноября 1941 года, затем вместе со всеми сотрудниками предприятия был эвакуирован в Челябинск на тракторный завод (ЧТЗ), куда мы добирались больше месяца в очень тяжелых условиях, полуголодные.
На Челябинском тракторном заводе я проработал практически всю зиму. Это была самая страшная и тяжелая зима не только потому, что нам приходилось работать в холодных цехах, где руки примерзали к металлу, но еще и потому, что советские войска отступали и немцы чуть не подошли к самой Москве.
Вспоминаю этот период как самый страшный момент войны. Затем уже нашей армии удалось остановить немцев под Москвой, отстоять Сталинград. О событиях с фронтов, конечно, узнавали из сводок Информбюро по радио, которое мы постоянно слушали.
Через некоторое время на ЧТЗ создали большую художественную мастерскую, куда меня пригласили, узнав, что я по образованию художник. Наша группа художников из 15 человек проводила важную работу по агитации и пропаганде, поддержанию патриотического духа работников завода. Мы писали портреты вождей, ударников производства, различные лозунги и плакаты, которые потом вывешивали над главным входом завода и в цехах.
Владимир Дашкевич, композитор:
«Человечество не должно решать проблемы войной»
Первые дни войны мы встретили с некой надеждой на то, что она пройдет на территории противника и быстро закончится, как об этом и сообщалось. Но всё оказалось с точностью до наоборот.
В моей памяти отсчет войны пошел ровно через месяц после ее начала. 22 июля я находился в гостях у бабушки, которая жила в Москве рядом с Театром Вахтангова. В тот день немецкие самолеты сбросили на город бомбы, были разрушены театр и наша квартира. В результате погиб мой дядя, а нас достали из-под завалов. Над Москвой низко летели немецкие самолеты. Это мое практически первое детское воспоминание, мне тогда было 7,5 года.
После этого нас с мамой эвакуировали в Ижевск, ехали мы туда 30 дней, было очень тяжело и голодно. Где-то нас встречали приветливо, а где-то очень холодно. Конечно, для детей происходящее стало большим ударом по психике.
Из эвакуации мы вернулись в 1943 году. Тогда уже произошел положительный перелом в военных действиях, начали получать гуманитарную помощь от союзников и с провизией стало немного полегче. Мы впервые попробовали тушенку и яичный порошок.
После возвращения в Москве всё было непривычно. Нужно было занавешивать окна для маскировки, и я часто забывал это делать правильно, за что мне прилетало от отца. В это же время во дворе стали появляться раненые, лишившиеся рук или ног, их называли «самовары». Они рассказывали о войне то, что не совпадало с официальной точкой зрения. И это сказывалось на нашем восприятии происходящего.
Конечно, когда наши войска перешли границу страны и пошли дальше к Германии, это стало временем большого энтузиазма.
За событиями на фронтах следили. Обычно это было в классе, знали, где и какие битвы происходят, передвигали флажки на карте. Но интересы у нас были совсем другими. В то время началось повальное увлечение футболом и шахматами. Поэтому я занялся шахматами и даже стал кандидатом в мастера.
В военные годы большую воспитательную роль для меня сыграла не столько словесная пропаганда, сколько качественная музыка. Никогда не было столько замечательной музыки, как тогда. Помню, как мы слушали «Ленинградскую симфонию» Шостаковича и напевали эту мелодию.
День Победы встречал вместе со всеми. Население Москвы было в разы меньше, и не было таких толп.
Возможно, всё произошедшее — это часть моей биографии, которая сильно повлияла на мой характер и мое отношение к войне. До сих пор считаю, что человечество не должно решать никакие проблемы войной.