«Каждый день нам выносит приговор искусственный интеллект»
Человеческий страх — лучший контролер внедрения искусственного интеллекта, уверен специальный представитель президента по цифровому и технологическому развитию Дмитрий Песков. Однако пока ИИ слишком глуп, чтобы угрожать человечеству, насущный вопрос — кто будет в этой сфере, обгонит весь мир. О шансах России на выход в финал и замене энергетического экспорта интеллектуальным Дмитрий Песков рассказал в интервью МИЦ «Известия» на полях Петербургского международного экономического форума (ПМЭФ) в четверг, 6 июня.
— В центре обсуждений остается вопрос, как стать властелином мира с помощью искусственного интеллекта. Плюсы, в общем, очевидны и понятны, но почему остались в стороне предупреждения об опасности искусственного интеллекта? Учитывают ли в России эти угрозы?
— Простой ответ такой — искусственный интеллект, с которым мы пока что работаем, очень глупый. Он точно не является угрозой. И тот набор технологий, который сегодня называется искусственным интеллектом, сегодня не создает угроз для человека — ни на рынке труда, ни в системе принятия решений. Это сугубо инструмент.
До технологического разума нам далеко. Я приводил сегодня метафору: мы обсуждаем угрозы полета в космос в тот момент, когда у нас поехала первая каменная машина на паровом угле. Нам предстоит две, три, а то и пять кардинальных смен того, что мы называем искусственным интеллектом, перед тем как такая угроза станет для нас реальной.
— А когда фантастика станет реальностью?
— Вполне возможно, что мы с вами до этого доживем, но это точно несколько десятилетий. Нет ни одной технологии сейчас, у которой был бы шанс занять то место, ту угрозу, о которой говорил, например, Стивен Хокинг.
— Есть другая аналогия. Мы до сих пор по большому счету не понимаем, что такое квантовая физика, но квантовую механику мы уже используем.
— Это правда, есть угроза применения и нынешних технологий, вопрос всегда в балансе. На самом деле вопрос об уровне угрозы — это вопрос к нам с вами как к людям. Мы готовы с вами позволить искусственному интеллекту то же, что мы позволяем людям?
— Вы о трех законах робототехники Айзека Азимова?
— Нет. Мы с вами выезжаем каждый день на дорогу как водители. Ежедневно случаются десятки тысяч дорожных происшествий. И вот если посчитать, сравнить, как ведет себя беспилотный автомобиль и автомобиль с обычным водителем, выйдет, что беспилотник, например, будет в два раза лучше ездить. Они уже сегодня ездят лучше, чем среднестатистический водитель, но мы не готовы на это и говорим нет. Прежде чем количество инцидентов не упадет до нуля, мы его не выпустим. В этом смысле общественная этика и наш с вами страх являются самым лучшим контролером.
— В каких сферах мы уже наиболее близки к тому, чтобы стать властелинами мира?
— Банки, телеком, госуслуги, поисковики — это сферы, с которыми с точки зрения искусственного интеллекта всё понятно. Мы просто это не осознаем. Мы же пользуемся с вами «Яндексом», а поиск работает на нейросети, это уже искусственный интеллект.
Когда говорят: «Нас в будущем ждет автоматизированное правосудие, это страшно или нет?» Друзья мои, мы с вами, миллионы людей в стране каждый день получаем приговор, который нам выносит искусственный интеллект, выезжая на дорогу и получая штраф, — это же давно делает машина.
— Кто в России готов заниматься развитием искусственного интеллекта? На западных и азиатских рынках уже очень жесткая конкуренция, а в нашей стране, на мой обывательский взгляд, такой борьбы нет — скорее государство декларирует задачу. И, возможно, частные небольшие структуры, которые делают это в своих интересах.
— Объясню на примере. Пять лет назад, когда мы начинали заниматься беспилотниками, в стране не было ни одной команды. Четыре года назад у нас появились первые команды, «КамАЗ» начал в это инвестировать, потом пришел «Яндекс». Сейчас у нас на технологический конкурс «Зимний город» заявились 32 команды, из них с госфинансированием — одна. В финал вышли 12, из них ни одной с госфинансированием.
— В Китае создают технопарки, в которых каждый день регистрируется порядка 10 тыс. инновационных стартапов. Кроме того, там уже есть такие гиганты, как Huawei. Понятно, в масштабах страны несопоставимо, но всё же 32 и 1000 ежедневно — сравнение не в нашу пользу.
— Возьмем Huawei. На прошлой неделе глава компании написал великолепный текст, объясняющий позицию Huawei в ситуации противостояния c США. Единственный раз, когда он заговорил об образовании и подготовке кадров, он сказал, что ключевой фактор устойчивости компании — это сотрудничество с Новосибирским госуниверситетом и с компаниями, которые выходят из него.
Последняя сделка, которую мы обсуждали, была технология компьютерного зрения российской компании, которую купила Huawei. В десятке мировых команд, побеждающих на конкурсе технологий по распознаванию лиц, — три российские.
Но вы правы, у нас категорически недостаточно стартапов — их должно быть в десятки раз больше. Для этого мы должны забыть об элитарности. В чем наша проблема: у нас в последние 30 лет все стартапы выходят из примерно 15–20 университетов. Там примерно 50 тыс. выпускников технологической сферы, которые этим занимаются, а дальше провал.
Мы сейчас делаем простую штуку. Сделали искусственный интеллект, который в прошлом году студенты назвали Игорем Ивановичем. У нас есть платформа, которая позволяет человеку под его психотип пройти технологическую подготовку в самых передовых областях. В июле мы ее поставим в сотне российских университетах в регионах. Китай объявил, что он проведет курсы по искусственному интеллекту в 35 университетах, а у нас — в 100.
— А потом — экспорт интеллектуальных технологий?
— Это наше неизбежное будущее. А экспорт интеллектуального суверенитета и технологического суверенитета будет нашим основным продуктом. Также, как мы сегодня продаем странам энергетический суверенитет, через несколько лет мы будем продавать технологический.
— Но при этом суверенитет Рунета все воспринимают как ограничение, а не экспорт.
— Самые лучшие инвестиции — в технологическую модель, которая позволит обезопасить любую страну мира от глобальных и технологических катаклизмов.
— Хорошо. Прямой и простой вопрос: какие еще запреты мы сможем экспортировать?
— Мы сейчас мучительно вырабатываем технологии запрета в ситуации с дронами в воздухе. Сложнейшая ситуация, никто не знает, собственно говоря, как обеспечивать одновременно нахождение обычных гражданских самолетов в дроно-воздушном пространстве.
— А это, собственно, то, от чего зависит развитие беспилотного транспорта, в том числе и гражданского?
— Конечно. На прошлой неделе в Томске мы провели испытание сразу трех систем, которые позволили находиться в воздухе и безопасно управлять полетом нескольким беспилотникам и обычному гражданскому самолету. Так, можно постепенно вырабатывать в логике запретов нахождение беспилотника в воздухе.
