Сегодня, накануне очередной годовщины Победы в Великой Отечественной войне, хочется поговорить о военной теме в русской художественной литературе.
Начиная со «Слова о полку Игореве» война представлялась как беда, несчастье, горе, нечто ненормальное в мироустройстве. Особенно сильно это чувствуется в «Слове о погибели Русской земли», «Повести о разорении Рязани Батыем», посвященным татаро-монгольскому нашествию. Но в то же время в этих произведениях поются гимны воинской доблести.
Беда, противное человеческой природе явление и доблесть с тех пор неизменно соседствуют и пересекаются в произведениях о войне.
Военную литературу можно разделить на ту, что писалась непосредственно во время войны, и ту, что создавалась позже. Через 20, 30, 50 лет.
Цель первой — поднять боевой дух, вселить веру в победу, облегчить военные будни. Цель второй — анализ того, что произошло, какими стали выжившие, победившие и проигравшие.
Впрочем, некоторые писатели начинали анализировать еще во время войны. Пожалуй, самый яркий пример — «Севастопольские рассказы» Льва Толстого. Первый — «Севастополь в декабре месяце» — это, по сути, репортаж из осажденного города, показывающий героизм защитников. А уже в следующем мы читаем размышления автора о всякой войне, которая «или… есть сумасшествие, или ежели люди делают это сумасшествие, то они совсем не разумные создания, как у нас почему-то принято думать».
Толстой прибегает к сатире, описывая некоторых офицеров; герои становятся не такими уж героями. А главное — в разгар Крымской войны ее участник создает чуть ли не пацифистское произведение.
Чтобы сделать рассказ проходным, сотрудник журнала «Современник» Панаев добавил к нему слова: «Но не мы начали эту войну, не мы вызвали это страшное кровопролитие. Мы защищаем только родной край, родную землю и будем защищать ее до последней капли крови». Это оскорбило Толстого, позже он признавался: «Лучше получить сто палок, чем видеть их».
Позже Лев Николаевич многократно подтверждал свое неприятие любой войны, даже оборонительной, войны за свою родину. Какая мысль проводится в «Войне и мире»? Что не надо сопротивляться нашествию, что захватчики сами устанут, их армия перестанет существовать и растворится; толстовский Кутузов дает Бородинское сражение против своей воли, уступая желанию солдат. А кто такой пленный русский солдат Платон Каратаев, фрагмент о котором нас в школе заставляли чуть ли не учить наизусть? Сейчас бы Каратаева назвали коллаборационистом: он обслуживает французских солдат, шьет им рубахи, к тому же с удовольствием, называет соколиками, жалеет.
Лев Толстой воевал, по собственному признанию, «убивал людей». С его отношением к войне как таковой спорить, конечно, невозможно. Тем более что его поддерживали своим творчеством позднейшие литераторы, участвовавшие в войнах. От Гаршина до Прилепина в романе «Патологии» и финале книги «Некоторые не попадут в ад».
В 1970-е, на которые пришлось мое детство, было много книжек «для младшего школьного возраста», где о Гражданской и Великой Отечественной войнах писалось лихо: красные рубили и рубили «беляков», советские воины сотнями секли из пулеметов и автоматов фашистов. Если кого-то из героев ранили, достаточно было перевязать рану, и он мгновенно выздоравливал, снова бросался в бой.
Да, патриотическое воспитание, но ведь рядом были «Тихий Дон», «Разгром», «Два мира», «Гадюка», «Сорок первый», «Убиты под Москвой», «Они сражались за Родину», «Горячий снег», «Сашка»… У меня до сих пор некое раздвоение в душе: где настоящая правда? В тех детских книжках, где всё ясно, разделено в тексте, как на иллюстрациях: светлые советские бойцы бьют по врагам, а вот темные враги валятся на землю? Или же те книги, где, если они о Гражданской, твердо не написано, кто свой, а кто чужой, а если о Великой Отечественной, то рассказывается, что наши не только били врага в хвост и в гриву, но и отступали, бежали, гибли куда чаще, чем враги…
К сожалению, тенденция лихих книг и фильмов о Великой Отечественной возродилась в последние годы. Понятно, что эта тенденция возникла в ответ на прозу и кинематограф 1990-х, когда взгляд на войну был таким: мы просто заваливали гитлеровские окопы трупами своих солдат. Теперь же одна группа советских диверсантов уничтожает чуть ли не дивизию гитлеровцев.
Это будет наверняка продолжаться. Ветераны уходят, свидетелей и участников войны всё меньше. Сказать правду уже почти некому. А тема-то не исчерпана, наоборот, на нее всё больший спрос. Люди хотят смотреть и читать, как мы побеждаем.
«Кто не был на войне, не имеет права говорить о ней». Эти слова приписывают Марлен Дитрих, потерявшей из-за прихода национал-социалистов к власти свою родину.
Наверное, она права. Да и у не бывших на войне попросту не получается. Выходят сказки, то страшные, то, как ни странно, веселые… Что они могут сделать достоверно — это представить человека во время войны. Из удач последнего времени — фильм Алексея Федорченко «Война Анны». Там, по сути, нет войны, а есть человек — маленькая девочка, — которую хотят убить, сделать так, чтобы ее не было на земле. А она прячется и всеми силами пытается на ней остаться…
Было время, когда общество очень ждало большой, исчерпывающей книги о Великой Отечественной. Такой книги уже, скорее всего, не будет. Остались десятки великих произведений, которые история, время соберут наверняка в единое полотно. Хотя, как написал Виктор Астафьев в одном из последних романов о той войне «Прокляты и убиты», «Всю правду о войне знает только Бог, и правда эта неподъемна».
Автор — писатель, лауреат премии правительства РФ и «Большой книги»
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
