Биоматериальная ответственность: в Ростове вдове отказались делать ЭКО
Ростовский суд вынес беспрецедентное решение по делу об искусственном оплодотворении. Беспрецедентное — потому что раньше с подобными делами судам сталкиваться не приходилось. О том, почему вдове не позволили зачать от умершего мужа, «Известия» побеседовали с юристами и представителями индустрии.
По данным Минздрава, в России ежегодно проводится около 65 тыс. процедур экстракорпорального оплодотворения (ЭКО) за счет обязательного медицинского страхования (ОМС). Таким образом, при средней цене процедуры в 100 тыс. рублей можно говорить об объеме рынка в 6,5 млрд рублей. И это без учета коммерческих услуг. При этом с разбирательствами в этой сфере российские суды сталкиваются крайне редко.
Жительница Ростова-на-Дону требовала, чтобы петербургская клиника, где она проходила первую (неудачную) процедуру, провела ее повторно. И в клинике хранились замороженные эмбрионы, полученные методом интрацитоплазматической инъекции сперматозоида в яйцеклетку (ИКСИ).
Однако перед первой процедурой женщина вместе с мужем подписала заявление, в котором значилось, что в случае смерти одного из супругов хранящийся биоматериал уничтожается. И муж пациентки, который был старше ее на 30 лет, вскоре после первого ЭКО скончался. В итоге Советский районный суд Ростова-на-Дону отказался признать эмбрионы частью наследства умершего, встал на сторону клиники. И 7 ноября эмбрионы были утилизированы.
Бесчеловечное на первый взгляд решение суда на самом деле имело серьезные основания.
Против Конституции
В своем иске женщина настаивала на двух вещах. Во-первых, требовала признать эмбрионы частью наследства, оставленного ей мужем. Во-вторых, в соответствии с законом «О защите прав потребителей» оказать услугу, качество которой соответствует договору. Несмотря на то что забеременеть после первой процедуры, прошедшей в октябре 2017 года, женщине не удалось, Фонд ОМС Санкт‑Петербурга оплатил ее, не найдя нарушений объемов, сроков, качества и условий предоставления услуги.
«В настоящее время условия договора не исполнены надлежащим образом. Более того, в договоре не содержится положения о том, что окончание лечения может наступить досрочно в связи со смертью одного из супругов», — говорится в заявлении пациентки.
Чтобы признать эмбрионы частью наследства, сначала нужно изменить два федеральных закона, ответили адвокаты клиники. Согласно ФЗ «О временном запрете на клонирование человека» и «О трансплантации органов и тканей человека», органы и ткани человека исключены из гражданского оборота. Значит, получить на них права третье лицо не может.
Процедура искусственного оплодотворения яйцеклетки в лаборатории
И хотя эмбрионы — в силу особенностей процедуры ИКСИ — можно считать биологическим материалом обоих супругов, желание пациентки обойти условия подписанного заявления, по словам адвокатов, противоречит Конституции. Основной закон гарантирует равенство мужчины и женщины, в том числе в браке. И ограничение прав одного человека возможно лишь в той мере, которая необходима для обеспечения прав и свобод другого. «Желание мужчины прекратить хранение эмбрионов и запретить распоряжаться ими после его смерти, выраженное в заявлении, относится к его неотчуждаемым правам, составляющим основу правового статуса личности в РФ», — сказала изданию Vademecum Ольга Зиновьева, управляющий партнер адвокатского бюро, представлявшего интересы клиники.
Юристы также сослались на постановление Большой палаты Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) от 10 апреля 2007 года по делу «Эванс против Соединенного Королевства». Дело там касалось не смерти одного из супругов, а развода, после которого женщина решила провести ЭКО, используя эмбрионы, полученные во время брака. Она оспаривала право бывшего мужа отозвать свое согласие в любой момент, пока эмбрион не будет помещен в женский организм. ЕСПЧ женщине отказал.
«Как следует из постановления ЕСПЧ, если отсутствует согласие мужчины на самостоятельное использование женщиной совместно созданных эмбрионов и имеется заявление о прекращении их хранения, невозможность отозвать согласие в случае смерти неправомерно бы сузила соблюдение его права на частную жизнь соразмерно тому, как она расширила бы соблюдение аналогичного права женщины. Сочувствие и обеспокоенность, возникающие у каждого по отношению к заявительнице, недостаточны для того, чтобы признать законодательную схему несоразмерной», — заявили адвокаты во время разбирательства. И суд встал на их сторону.
Объект обязательственных правоотношений
Полностью согласился с принятым решением управляющий партнер коллегии адвокатов «Старинский, Корчаго и партнеры» Владимир Старинский. Более того, по его мнению, любые последующие подобные дела будут разбираться похожим образом. И дело не в силе судебного прецедента.
«Суд не мог вынести иное решение, так как доводы ответчиков соответствуют нормам и российского, и международного права, чего нельзя сказать о позиции заявительницы. Во-первых, эмбрионы не входят в наследственную массу, поэтому нет оснований для их наследования после смерти супруга. Во-вторых, имели место договорные отношения, ясно указывающие на действия клиники после смерти одного из супругов. Изменить эти положения можно было бы только при участии всех сторон, то есть при жизни второго супруга. В данном случае клиника не имела права нарушать волю одного из участников договора, так что ее действия корректны. Если смотреть глубже, то действительно права женщины в данном случае не могут трактоваться расширительно, так как это будет ущемлять права мужчины», — сказал Старинский «Известиям».
Не столь однозначно смотрит на статус эмбрионов доцент кафедры медицинского права Первого МГМУ им. И.М. Сеченова, гендиректор Национального института медицинского права Юлия Павлова, которая, однако, с решением суда согласна.
«При отсутствии правового статуса эмбриона его можно рассматривать только как объект обязательственных правоотношений, которые определяются договором об оказании платных медицинских услуг по криоконсервации и другими документами. Подписанное супругами заявление является составной частью договорных отношений. В момент его подписания сторонами договора были супруги и медицинская организация. Любые изменения договорных отношений возможны только с согласия всех участников. Смерть одной из сторон исключает такую возможность, в связи с чем медицинская организация обязана выполнить зафиксированное условие об уничтожении эмбрионов», — отметила Павлова.
Что думают врачи
С решением солидарны и специалисты, которые занимаются ЭКО. По словам доктора медицинских наук, профессора и медицинского директора сети клиник «Центр ЭКО» Элгуджи Немсцверидзе, заполнение супругами заявления, в котором прописывается судьба эмбрионов, в том числе в случае смерти одного из них, — обычная практика. «Она [судьба эмбрионов] может определяться вторым супругом, клиникой, или эмбрионы подлежат утилизации. Соответственно, пациенты вправе решить, что, к примеру, в случае смерти супруга решение о дальнейшем хранении и использовании эмбрионов принимает жена, а в случае ее смерти, к примеру, эмбрионы будут уничтожены. И другие комбинации решений», — сказал доктор «Известиям», добавив, что клиника была вынуждена принять к сведению и привести в исполнение принятое супругом решение об утилизации.
По словам профессора, по той же причине почти никогда не проводится процедура ЭКО с использованием биоматериала бывших супругов. «Перенос эмбрионов после развода возможен только в случае обоюдного согласия бывших супругов, что в подавляющем большинстве случаев невозможно, поэтому подобной практики не было», — заключил Элгуджи Немсцверидзе.
В лаборатории центра акушерства и гинекологии
Претензии пациентки, считающей, что оплаченная по ОМС процедура не была проведена должным образом, отвергли в сети центров репродукции и генетики «Нова Клиник». «Программа ЭКО по ОМС включает следующие этапы: индукцию суперовуляции, пункцию фолликулов, культивирование эмбрионов и их перенос в полость матки. В этом году к списку добавили ИКСИ и криоконсервацию оставшихся эмбрионов, обе процедуры строго по показаниям. Иными словами, поскольку у пациентки был перенос, все этапы ЭКО по ОМС проведены, услуга оказана», — отметил представитель клиники.
Если бы супруги не подписали заявление об уничтожении эмбрионов в случае смерти одного из них, проведению процедуры по ОМС ничто не мешало бы. По программе обязательного медицинского страхования можно провести пять попыток в течение года: две — по одной технологии и три — по другой. При этом каждая попытка подразумевает отдельное направление.
Документ, определяющий дальнейшую судьбу эмбрионов, в разных вариациях есть и в других клиниках, которые предоставляют эту услугу, в том числе в «Нова Клиник» и в «Медси». Назвать, какой выбор супруги делают чаще всего, в клиниках затруднились. И отметили, что при имеющемся решении о судьбе эмбрионов и невозможности его изменить иначе петербургская клиника поступить не могла.
ЭКО-менталитет
Похожие разбирательства, кроме «Эванс против Соединенного Королевства», в мировой практике есть. Правда, по результатам самого известного в России разбирательства судебное решение так и не было вынесено. В 2017 году городской суд Черкесска разбирался в споре бывших супругов. Мужчина настаивал на уничтожении эмбрионов, хранившихся в клинике. Женщина пыталась не позволить это сделать, однако в документах было обозначено, что криоконсервация может быть прекращена, если об этом заявит один из супругов. Когда историю заметили журналисты, женщина забрала заявление.
Есть известный случай и в судебной практике США, хотя суд тогда вынес противоречивое решение. В 1988 году при разводе супругов устанавливался статус эмбрионов, хранившихся в клинике. Суд должен был решить, имеет ли кто-то из них исключительное право распоряжаться биоматериалом или они должны принимать совместное решение. В итоге отдал эмбрионы во временное владение экс-супруге — с правом их имплантации. И одновременно постановил, что эмбрионы не являются объектом права собственности, следовательно, не могут быть предметом имущественного спора.
Правда, в США известны и два других разбирательства, по итогам которых суды приняли решение об уничтожении эмбрионов. При этом ни одна из сторон этого не хотела. А в одном из случаев и вовсе предлагали или продолжить программу, или отдать эмбрионы другой паре. Вердикты мотивировались необходимостью соблюдать договоренности, изначально достигнутые между пациентами и клиниками.
Вообще судебная практика относительно ЭКО в разных странах хорошо иллюстрирует национальный менталитет. Так, в Исландии биоматериал уничтожается автоматически при разводе. В Испании мужчина имеет право требовать отказа от выполнения процедуры, только если он на самом деле живет с женой. А в Германии и Италии ни мужчина, ни женщина не могут без штрафа отказаться от проведения процедуры, если яйцеклетка уже была оплодотворена.
