«Мы еще помним, как жилось до ХАМАС»
С вечера воскресенья в приграничных поселениях на юге Израиля не утихают сирены. За прошедшие три дня со стороны сектора Газа по территории еврейского государства было выпущено более 400 ракет, израильская авиация начала массированные обстрелы объектов ХАМАС и «Исламского джихада» в анклаве. Конфликт, начавшийся в результате военных действий Израиля, уже привел к человеческим жертвам с обеих сторон. Из-за обострения ситуации на южных границах премьер-министр страны Биньямин Нетаньяху был вынужден прервать визит в Париж и отменить встречу с президентом Франции Эммануэлем Макроном. «Известия» поговорили с жителями мошава Натив ха-Асара, расположенного в буквальном смысле в прифронтовой зоне — поселение находится всего в 200 м от приграничной стены.
Потомки Кэмп-Дэвида
...Звучит сигнал тревоги. Это значит, что у меня есть примерно 15 секунд, чтобы добежать до ближайшего укрытия. Я понимаю, что этого едва хватит, чтобы отстегнуть ремень детского кресла и забрать ребенка из машины. Я понимаю, что сейчас в мою сторону летят ракеты, примитивные, сделанные из обломков труб и фонарных столбов, но начиненные чем-то, что может убить меня и моего внука. И еще я понимаю, что сейчас от моих действий зависят две жизни — моя и внука. С этого момента я — самая спокойная бабушка на свете. Мы будем бежать, и уже в убежище, под охраной стен и крыши толщиной 45 см, я включу специальное приложение, разработанное для нашего поселения, чтобы уточнить, в безопасности ли мои соседи. Так пройдет этот день...
Сюзи, фермер из мошава Натив ха-Асара, расположенного у границы Израиля и сектора Газа, улыбается, предлагая нам остановиться у белой стены. За ней — то самое убежище, где жители поселения провели не один беспокойный час. Внутри прохладно, зал на 40–50 человек пахнет кофе, шумит кондиционер. Окон в убежище нет, за дверью — израильская зима, плюс 28. Это — одно из множества убежищ, разбросанных по территории мошава, уточняет Сюзи. Школьники сами выбирали, как будут выглядеть убежища, и разрисовали их так, как им хотелось. На этом, например, нарисованы подсолнухи. Через день после нашего визита здание с подсолнухами снова оправдало свое значение и вложенные деньги, укрыв от обстрела жителей близлежащих улиц. В мошаве бомбоубежища бесплатны, в то время как в Тель-Авиве за час безопасности придется заплатить около 20 шекелей.
Натив ха-Асара основан в 1982 году. Начало поселению дали семьи, эвакуированные с Синая после Кэмп-Дэвидских мирных соглашений, согласно которым Израиль вернул полуостров Египту. Мошав специализируется на семенном производстве.
— Можно сказать, мы — «Кремниевая долина семян», — смеется Сюзи. — Приезжают, допустим, заказчики из Норвегии. Говорят: «Нужны семена томатов, чтобы давали плоды в северной почве при высокой влажности и минимуме солнца». Мы отвечаем: «Хорошо, приходите через семь-восемь лет, будут вам такие семена». И они возвращаются и забирают специальный сорт, созданный с учетом их условий. Томаты, которые созреют в Норвегии, не дадут семян — нам выгодно, чтобы заказчик вернулся через год за новой партией.
Так делают не только здесь, утверждает собеседница «Известий». Достаточно, по ее словам, вспомнить хотя бы арбузы без косточек.
— В 2014-м, за несколько месяцев до начала июньской войны с ХАМАС, на нас начали падать ракеты. Обычно по три-четыре в день, — Сюзи берет в руки ржавую трубу в метр длиной. — Тех 15 секунд, которые у нас есть сейчас, тогда не было — сначала падала ракета, взрывалась и только потом давали тревогу. В эти несколько месяцев мошав покинула большая часть молодежи, и я их понимаю. Ты тысячу раз подумаешь: а так ли мне нужно сегодня выходить на улицу за хлебом?
Сложнее всего было удержать дома детей. Многие семьи бежали вглубь страны, под «Железный купол» — так называется национальная система ПРО, отражающая ракетные атаки. Через 90 дней после завершения войны все, кто уезжал, вернулись. Сейчас в Натив ха-Асара проживает 850 человек, в том числе 250 детей — в поселении много молодых семей.
Война и «мир»
До 2005 года, то есть до прихода к власти в Газе движения ХАМАС, израильтяне неплохо ладили с палестинцами. Они вместе работали на ферме, и это было выгодно. Сейчас нанимать иностранную рабочую силу, например из Таиланда, очень дорого — приходится оплачивать медицинскую страховку и прочие расходы. Рабочая виза рассчитана на пять лет, по ее истечении иностранцы уезжают, и нужно заново обучать следующую группу.
— С палестинцами было намного проще, они хорошо знают эти земли, — Сюзи указывает на высокую ограду с колючей проволокой и вышками. — Теперь нас разделяет девятиметровый забор, иногда его дополнительно дублируют высокими бетонными стенами в местах, где есть перепады рельефа.
Мы стоим у стены, украшенной разноцветными керамическими плитками с надписями «мир», «добро», «любовь». Это проект местной художницы, решившей вдохнуть немного жизни в серые стены, с которых начинается Израиль. Через 200 м от надписей, призывающих к миру, — военные джипы, сторожевая башня с камерами и забор с колючей проволокой. С той стороны границы виден приграничный пустырь, сразу за ним — плотная многоэтажная застройка палестинского городка Бейт Лахиа.
— Дети знают только войну. А мы еще помним, как было до прихода ХАМАС к власти. Как мы ладили с палестинцами. Сейчас среди молодежи есть те, кто предлагает агрессивное решение конфликта — силой захватить сектор и уничтожить всех террористов. Но так не будет. Мы — миролюбивая страна. Доходит до того, что перед ударом по объектам в Газе Израиль предупреждает палестинцев о бомбежке, чтобы они вывели из зданий людей, — говорит Сюзи.
Мы прощаемся и едем дальше вдоль границы. Через день после нашего визита в Натив ха-Асара проникнут палестинские повстанцы, которые подожгут ту самую теплицу, где выращиваются уникальные семена.
Война войной, а томаты по расписанию
На юге Израиля находится Керем-Шалом — пропускной пункт для грузов, идущих в Газу. У помещения, оказавшегося очередным бомбоубежищем, нас встречает директор пункта Ами Шакеда. Это буферная зона. Всего на пункте их действует 30. Командир ведет нас к ящикам, составленным в длинные ряды, и вскрывает упаковку одного из них — внутри зеленоватые томаты.
Утро начинается с поставок свежих овощей и фруктов из Газы в Израиль. Они пользуются большим спросом благодаря низкой стоимости. Основные предметы экспорта из сектора — картофель, томаты, шерсть и кожа. Если товары не проходят санитарную проверку, грузовик разворачивают и отправляют обратно.
Мы движемся вдоль стеллажей и коробок. Здесь жарче, чем в Натив ха-Асара, хотя КПП расположен всего в получасе езды от кибуца. Ами Шакеда ведет нас на наблюдательную площадку, расположенную у верхней кромки пограничной стены.
— Кубики слева от вас — это брикетированный мусор с территории сектора, — поясняет он. — Мы помогаем с переработкой отходов. Это приносит порядка 20 шекелей в день людям, которые этот мусор собирают.
Уже на площадке мы видим огромную пустынную территорию, где сходятся три границы — Газы, Израиля и Египта. Отсюда четко видно дорогу, ведущую из КПП вглубь палестинской территории.
— Керем-Шалом заработал в 2005 году, но тогда он фактически не функционировал — обстрелы происходили каждый час. В 2008 году после одного из ракетных ударов КПП был полностью разрушен, — рассказывает директор КПП. — Правительство Израиля быстро его восстановило и открыло в том же году. Теперь мы работаем даже под обстрелами, привыкли. Наш товарооборот в прошлом году достиг 6–8 млрд шекелей, это около $1,5–2 млрд в год.
Мы спускаемся вниз и идем к палестинским воротам. Они медленно открываются, нас встречают солдаты, Ами Шакеда тепло приветствует их командира на арабском — оба бойко обсуждают последние инциденты. Через два дня в результате израильской военной операции в секторе начнется взаимный ракетный обстрел, жители приграничных поселений спустятся в бомбоубежища, сигнал тревоги впервые с 2014 года прозвучит в районе Мертвого моря и Тель-Авива. А Керем-Шалом продолжит работать.
