Идея провести четырехсторонний саммит с участием России, Германии, Франции и Турции принадлежала президенту Реджепу Эрдогану, с которой он выступил еще летом и которая была поддержана Россией. Изначально он планировался на первую декаду сентября, однако не состоялся из-за графиков лидеров стран. В середине прошлого месяца в Стамбуле прошла встреча помощников лидеров России, Германии, Турции и Франции по международным вопросам, которые обсудили возможное содержательное наполнение этого саммита.
С места событий в Стамбуле происходящее виделось в несколько ином свете, чем это представало в новостях на Deutsche Welle, Euronews и France 24. За три дня до четырехстороннего саммита по Сирии в Стамбуле я получил приглашение освещать это событие в прямом эфире на турецком телеканале TRT World. То есть у меня была возможность непосредственно прочувствовать атмосферу этого события.
Стороны собрались, и это можно назвать основным итогом субботнего дня. Россия, Турция и незримо присутствовавший Иран с одной стороны и Франция с Германией, говорившие практически в унисон, — с другой. Астанинский формат и «малая группа» — такое произошло впервые. Стороны с противоположными по самым ключевым вопросам мнениями сели за один стол переговоров. Несколько месяцев назад такое представить было трудно.
Обстановка в телестудии была напряженная. Могу представить, сколько усилий было приложено руководством России, Турции и двух стран Европейского cоюза в ходе их трехчасовой встречи, чтобы хотя бы попытаться преодолеть неизбежные противоречия в их позициях в отношении решения сирийского кризиса.
В совместном заявлении стороны всё же пришли к определенному консенсусу. Сирия — суверенное государство, которое вправе рассчитывать на территориальную целостность. Об этом на пресс-конференции журналистам заявил Владимир Путин. Остальные участники встречи, в частности Эрдоган и Макрон, решили умолчать о суверенитете, вспомнив, вероятно, что их воинские подразделения находятся в САР не по приглашению из Дамаска. Ангела Меркель тоже сделала другие акценты.
Оптимизм внушает единодушие по поводу необходимости бороться с терроризмом. Но и эту прописную, казалось бы, истину стороны понимали немного по-разному. Если Эммануэль Макрон высказался практически повторяя слова Владимира Путина о начале российской операции в САР, о необходимости защиты своих граждан на дальних рубежах, Реджеп Тайип Эрдоган в очередной раз записал в отряды террористов курдские формирования, с которыми его армия борется, устроив уже две военные операции.
В целом саммит дал основания для осторожного оптимизма. И, наверное, это максимум, что можно было ожидать. Эрдоган получил еще немного времени для того, чтобы разобраться, кто есть кто в Идлибе. России пока удается уговаривать Дамаск от силового вмешательства. Европейцы еще раз напомнили о недопустимости применения химического оружия.
Единственной конкретной — именно конкретной! — фразой является договоренность о создании Конституционного комитета в двухмесячный период. Однако и это представляется мне маловероятным, поскольку членами Конституционного комитета должны стать 150 человек: по 50 экспертов, представляющих правительство Сирии, внутреннюю (так называемую «умеренную») оппозицию и внешнюю оппозицию из-за рубежа. Это сложная конструкция даже с точки зрения ее формирования. Не говоря уже о том, насколько она будет эффективна для написания новой конституции страны.
Готов согласиться с заранее сделанным заявлением Дмитрия Пескова о том, что ждать от встречи каких-либо прорывных решений не стоит: «Эта встреча не для прорывов».
В ходе шестичасовой панельной дискуссии услышал много голословных обвинений от моих оппонентов в том, что Россия и Иран якобы оккупируют Сирию. Приходилось столь же жестко отвечать, что не Россия, а Европа безответственно поддерживала «арабскую весну», «смену режимов» в странах Северной Африки и Ближнего Востока. И что сама Европа — в первую очередь Франция — несет ответственность за кровавые события и трагедию в Ливии, некогда самую преуспевающую и благополучную страну африканского континента.
Однако в итоге мы все сошлись на том, что, хотя «прорыва» в ходе саммита не произошло, в целом сам факт такой встречи внушает оптимизм. И хочется верить, что это только начало конструктивной дискуссии.
Автор — профессор факультета права ВШЭ, американист
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
