Сегодня ночью ушел из жизни Владимир Николаевич Войнович. Ему было 85 лет, возраст солидный, но всё равно это неожиданная утрата. Он всегда был в хорошей форме, жизнерадостный, общительный, очень скромный и интеллигентный человек. Никак не похожий на сатирика.
Считается, что в жизни сатирики совершенно невозможные люди — злые на язык, саркастичные, постоянно держат про запас едкое замечание. Так говорили и про Мольера, и про многих наших современников. А про Войновича такое сказать невозможно...
Можно сказать, что Войнович был моим наставником. Не лично, а через его роман «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина». Произошло это совершенно случайно. Я учился на втором курсе Щукинского театрального училища, это был 1989 год. С однокурсниками мы должны были ставить один отрывок по другому писателю, однако никто не понимал, как к этому подступиться. Однажды кто-то из нас открыл журнал «Юность», а там — роман Войновича, впервые официально опубликованный в СССР. «Вот оно!» — подумали мы, взяли и сделали этюд.
Нас было трое — я, Боря Каморзин и Самир Багиров, поэтому мы остановились на истории, где один еврей выдает себя за папу Сталина и его приводят к капитану НКВД. Дальше нас посмотрел куратор курса и посоветовал этот номер развивать до полноценного спектакля. После второго курса мы стали делать и другие сцены (уже с самим Чонкиным), и он стал нашим дипломным спектаклем, который мы сыграли на сцене Театра на Таганке.
После выпуска мы с однокурсниками не захотели расходиться и организовали антрепризный театр, сделали там новую версию «Чонкина» и играли ее еще семь лет. Так получилось, что этот роман прошел у меня через всю жизнь, а кончилось всё восьмисерийным сериалом, где играют многие однокурсники. Как в свое время говорил Маяковский: «Я себя под Лениным чищу». Так и я — всё время себя чищу под «Чонкиным».
Войнович видел все наши версии. Помню, он пришел с женой на наш дипломный спектакль, посмотрел, а потом сказал (скромно, без вызова): «Я этого не писал» (мы действительно вольно обращались с материалом). Но никаких скандалов не устраивал, так как был выше этого. Как заключила тогда его жена: «Будем считать, что это просто вариация на тему народного романа». Скажу больше: когда мы студенческой командой ездили по городам и играли «Чонкина», он даже не брал с нас никаких денег: «Играйте, если хотите».
Во время работы над сериалом мы тоже встречались, много общались, он даже отсматривал материал. Романа тогда не хватило на восемь серий, и четыре серии мы придумали вместе со сценаристами. Были смешные казусы, когда он с чем-то не соглашался, мы спорили, искали компромисс. В итоге он сказал: «Ты — фантасмагорист. Делай, как считаешь нужным».
Однажды он приехал на съемку, причем продюсеры привезли его в тот день, когда снимались сцены, хоть и взятые из романа, но с полностью переписанными диалогами. Я тогда возмущался: «Ну почему же именно в тот день!» — не знал, как он отреагирует на наши вольности. А он воспринял всё совершенно нормально. В тот день мы снимали сцену митинга с Машей Ароновой в роли передовика Люшки Мякишевой. Войнович смотрел, улыбался и почти ничего не говорил.
Лишь раз высказал пожелание. Там в одном месте председатель колхоза Голубев (Боря Каморзин) чихвостил счетовода (его играл Евгений Воскресенский), что тот плохо работает: мол, посмотри, как идут дела в «Ворошиловском стрелке», «Заветах Ильича» и «Красной вобле». Последнее название Войновичу не понравилось. По дороге на Рязань действительно есть речка Вобля, и я подумал, почему не могло бы быть такого колхоза (их по такому принципу и называли). Войнович сказал, что уж так сильно комиковать не надо, и предложил название «Красные рати». Однако сцена всё равно давала комический эффект. Голубев говорит: «Бери пример с «Красной рати»!», на что счетовод тут же отвечает: «Да как же с «Рати» брать пример!» Войнович тогда махнул на нас рукой: «Ничего с вами не поделаешь!»…
Писатель Владимир Войнович был камертоном эпохи, но что не менее важно — он был очень светлым и честным человеком. Таких людей очень и очень мало.
Об авторе — режиссер, актер, продюсер
