В четверг, 14 июня, на экраны выходит «Эскобар» — очередная, на этот раз испанская и мелодраматическая, с Хавьером Бардемом и Пенелопой Крус — кинобиография одного из самых опасных преступников второй половины XX века. Почему фигура главы медельинского картеля не отпускает кинематографистов и почему экранные наркобароны становятся всё более привлекательными, для портала iz.ru разбирался журналист Алексей Королев.
Парень из нашего города
Нет ничего приятного в драгдилере. Попытки найти в нем человеческую струну, покопаться в мотивациях, рискнуть хотя бы частично морально оправдать — как правило, ни к чему не приводят (вернее, не приводили, но об этом позже). Более того. Традиция криминального фильма, начиная с «Крестного отца», велит противопоставлять наркоторговца старым добрым бандитам, которых он, как правило, выгодно оттеняет. Самого отвратительного из главных героев гангстерских саг сыграл Аль Пачино в «Лице со шрамом» (и почти повторил успех в «Пути Карлито») — буквально продавец смерти, сгусток отрицательного обаяния, дошлифованный до абсолютной мерзости.
Кадр из фильма «Эскобар»
Наркомафия в отличие от мафии классической долго была на медийной периферии. Что вполне объяснимо — это действительно очень жестокий и неприятный мир, куда лезть не только опасно, но и противно. И именно Пабло Эскобар, заурядный на первый взгляд рэкетир из Медельина, все изменил.
Об Эскобаре как социальной фигуре написано много, поэтому ограничимся напоминанием о самом важном: выходец с городского дна, он как-то инстинктивно решил сделать своих земляков частью системы личной безопасности — буквально спрятаться за их спинами. Для чего щедро тратился — на школы, дороги, жилье, спортивные клубы, иногда — просто раздавая наличные нуждающимся. В результате Эскобар не просто оградил себя от полиции — в городе было невозможно найти людей, способных информировать о деятельности картеля, — но и стал общественно значимым персонажем, героем газетных хроник и в конце концов даже членом парламента.
Хавьер Бардем (в центре) в заглавной роли в фильме «Эскобар»
Это было очень необычное поведение для наркобарона, и в этом поведении — секрет Эскобара. Он страстно желал публичности, даже славы — и эта публичность в конце концов его и погубила. Медельинским картелем занялись американцы, а в такого рода делах они, как правило, рано или поздно добиваются успеха, пусть и не всегда особенно разбираясь в средствах. Картель разгромили, его главаря убили, но вслед за смертью реального Эскобара родился Эскобар мифогенный.
Слишком хорош, чтобы быть правдой
Пабло Эскобар фигурирует так или иначе в полудюжине фильмов и сериалов — среди них есть даже самая настоящая теленовелла, колумбийская, на полтораста эпизодов, но главный фильм о нем — это «Наркос» (на русский обычно переводят как «Барыги», хотя тут игра слов: на местном сленге это действительно «барыги», а на американском — сотрудники DEA, Агентства по борьбе с наркотиками). «Наркос» — дорогой и размашистый сериал Netflix, руку к которому приложил известный бразильский режиссер и продюсер Жозе Падилья, автор дилогии «Элитный отряд» — очень хорошего бразильского кино о наркополицейских. По протекции Падильи на главную роль был приглашен его соотечественник Вагнер Моура, звезда «Элитного отряда». Выбор этот оказался безусловно удачен с точки зрения чисто ремесленной: Моура, даром что прославился ролью спецназовца, в жизни с виду интеллигентен и мягок, да еще и поет в романтической группе.
«Наркос» — сериал Netflix об Эскобаре
В отличии от брутального орангутанга, сыгранного Бенисио дель Торо в «Потерянном рае» (2014) или узколобого маньяка в исполнении Клиффа Кертиса («Кокаин», 2001), Эскобар от Моуры имеет и мотивации и бэкграунд — благо формат сериала позволяет рассказывать историю не торопясь и со вкусом.
Тут, однако, эстетика вступила в свой обычный конфликт с этикой. Признавая неброское, но очень тонкое актерское мастерство Моуры, целиком работавшего на полутонах, не пытавшегося навязать зрителю свое видение образа, публика и пресса — в Колумбии, разумеется — была возмущена избыточным очеловечиванием и даже романтизацией персонажа, на совести которого — сотни жертв, уничтоженных не только по его приказу, но нередко и собственноручно.
Впрочем, обвинения эти выглядят чрезмерно. И уж во всяком случае не с «Наркос» начался процесс героизации Эскобара. Много и своеобразно потрудилась этой ниве журналистка Виргиния Вальехо, которая была в течении нескольких лет любовницей кокаинового короля. Вальехо — фигура весьма противоречивая и довольно таинственная (достаточно сказать, что впоследствии DEA вывезло ее в Соединенные Штаты) — и, разумеется, попадающая (под своим или измененным именем) во все фильмы про своего бывшего бойфренда. В новом фильме ее играет Пенелопа Крус — это, кстати, прямая экранизация известной книги Вальехо «Любя Пабло, ненавидя Эскобара».
Век невинности
Самый популярный сериал на темы производства и сбыта наркотиков последнего времени, впрочем, вовсе не «Наркос». История школьного учителя Уолтера Уайта, который перед лицом неминуемой смерти от рака в терминальной стадии начинает варить мет, чтобы семья после его кончины не пошла по миру, собрала кучу призов, еще в процессе показа обрела статус классики и задала новый стандарт подобным шоу. Самое забавное, что концептуально «Во все тяжкие» — продукт сугубо вторичный: за три года до его выхода на Showtime начали показывать «Косяки» — отличный сериал о калифорнийской домохозяйке, которая после смерти мужа начала торговать марихуаной. (А любители могут вспомнить ещё и британский «Идеал», в котором мир драгдилеров — правда, довольно мелких — изображался как бесконечная череда гэгов разной степени веселья.)
Кадр из фильма «Во все тяжкие»
То есть это отчетливая тенденция. На место безжалостных ублюдков с пистолетом в руке и напудренными ноздрями приходят «сложные и противоречивые» фигуры, у которых всегда есть в запасе парочка убедительных причин, чтобы бросить нормальную жизнь и стать торговцами смертью. Разумеется, проще всего усмотреть в этом некую общественную проблему (а заодно запретить в прокате) — мол, насмотрятся дети «Во все тяжкие» и начнут заниматься уголовно наказуемой химией. Реальная опасность такого сценария неотличима от нуля, но важно другое.
Мода на мир, где нет черного и белого, где плохие парни (и хорошие, разумеется) — это архаизм, а в действительности «всё гораздо сложнее». Эта мода началась не вчера, и, конечно, она не ограничивается кинозалом или книжной страницей. Моральный плюрализм давно уже тотально доминирует во всех социальных институтах, от семьи и образования до религии и государства.
Пресловутые «гибридные войны», которые отличаются от обыкновенных в том числе и тем, что на самом деле нет никаких союзников и врагов — есть сиюминутные проблемы и их решения, — это тоже продукт морального плюрализма. Когда 30 лет назад Пабло Эскобар до завтрака финансировал строительство богадельни, а перекусив, убивал парочку конкурентов, он в том числе строил и этот самый новый мир, от которого, конечно, очень хочется держаться подальше.
