Сергея Шойгу я видел огромное количество раз. В Ингушетии, Чечне, Таджикистане. Практически во всех горячих точка 1990-х мы, как любят говорить, пересекались. Но я ни в малейшей степени не примериваю на себя тогу личного с ним знакомства. Нет. Так уж получилось, что я всегда видел Шойгу со стороны. Но, может быть, в этом «со стороны» была своя журналистская удача, потому, что шлейф журналистов, сопровождавших его, часто оказывался отсечен, когда дело доходило до серьезных переговоров или когда ситуация начинала выходить из под контроля. А мне удавалось несколько раз увидеть именно эти, обычно скрытые от прессы, моменты.
Первая встреча с Шойгу так и состоялась — это был черный август 1992 года, грузинские войска одним броском заняли Абхазию, в которой был пик туристического сезона. Десятки тысяч курортников со всех бывших республик СССР в одночасье оказались в эпицентре войны. Войны, с которой раньше никто не сталкивался: жестокой этнической резни. Ворвавшиеся в Абхазию грузинские «войска» — а по сути, банды уголовников и мародеров — занялись никем не контролируемым грабежом, насилиями и убийствами. И тогда встала задача экстренной эвакуации российских и иностранных граждан из Абхазии. Провести эту операцию предстояло Смешанной контрольной комиссии, председателем которой с российской стороны стал Сергей Шойгу. К тому времени он уже успел заслужить уважение профессионалов, возглавляя российский корпус спасателей. Это имя, всего раз прозвучав, навсегда впечаталось тогда в память.
Ночь. Порт Сочи. К пирсу подходит белоснежный в лучах прожекторов корабль с красным крестом на борту — госпитальное судно «Енисей» Черноморского флота России, которым из Сухуми вывозили беженцев. На палубе от людей яблоку негде упасть. Установлены трапы и по ним людской поток устремляется вниз, на сочинскую землю. Людей словно прорывает — плач, детские крики. Кто-то бросается на шею стоящему у трапа моряку. Какая-то женщина бессильно опускается на бетон причала и гладит его рукой, словно ребенка. Ее аккуратно подхватывают под руки и увлекают вперед.
Чуть в стороне от людского потока в окружении группы людей я замечаю знакомое лицо — Шойгу! Тогда его еще не величали главным спасателем страны. Но то, что именно он возглавил первое в истории России спасательное ведомство, было уже известно хорошо. Прислушиваюсь. Какой-то человек — суда по обрывкам фраз, из администрации Сочи — виноватым голосом докладывает Шойгу: «Уже 5 тыс. приняли. Мест в гостиницах больше нет. Селить негде. Сезон же…»
Шойгу спокойно выслушивает жалобы чиновника, потом, не повышая голоса, ставит задачу: «У вас сейчас пустует куча общежитий техникумов, ПТУ, институтских — молодежь на каникулах. Нужно провести их ревизию и найти места. И нужно больше автобусов для вывоза людей в аэропорт и на вокзал…»
Это была первая масштабная эвакуация в истории ГКЧС и его молодого руководителя. Ему тогда было всего 37. За следующие 30 лет их будет так много, этих операций, что едва ли возможно все счесть. Это уже почти рядовая работа российского МЧС…
Я помню проводку одного из первых гуманитарных конвоев — это тоже было в Абхазии. Колонна ГКЧС везла в осажденный грузинами замерзший Твартчел груз продовольствия и медикаментов. Как ждали в реально голодающем Твартчеле этот груз, городе где лепешки поштучно раздавались жителям, потому что на каждый день оставалось всего несколько мешков муки! И в районе Очамчиры колонна попала под обстрел боевиков. В колонне ни одного ствола. Грузины перед въездом колонны на свою территорию придирчиво осмотрели каждую машину. Критическая ситуация! Еще чуть-чуть — и операция будет сорвана. Погибнут люди. Тогда Шойгу, лично контролировавший ход операции, впервые проявил сталь своего характера, он в открытом эфире по радио обратился к российскому командованию с поручением подавить нападавших ударами с земли и с воздуха. Но удара не потребовалось. Буквально через несколько минут стрельба затихла. Нападавшие растворились в лесу, и колонна прошла в осажденный город без единого инцидента. И на обратном пути, по решению Сергея Шойгу, эвакуировала часть его жителей в Россию, несмотря на препятствия грузинских властей в Сухуми.
Третья встреча с Шойгу в Абхазии состоялась в августе 1993 года. В боевых действиях наступило перемирие, и именно на руководителя ГКЧС была возложена обязанность руководства объединенной комиссии по урегулированию в Абхазии. В те дни я находился в расположении 901-го десантно-штурмового батальона в Сухуми, который выполнял миротворческие обязанности и одновременно был мишенью для атак грузин, вымещавших на нем свою бессильную ярость.
Шойгу я увидел среди грузинского командования Сухуми. В летном камуфляже, такой же подчеркнуто нейтральный, собранный, он уже с грузинами согласовывал поставки в регион муки, график возвращения беженцев. И грузинские генералы, как прилежные школьники, записывали в блокноты то, что он говорил. А всего через месяц российские спасатели снова вместе Черноморским флотом вывозили тысячи беженцев из зоны боевых действий. На этот раз грузин из Сухума и Гудауты, взятых абхазами. И снова Шойгу проводил колонны, эвакуировал поселки и деревни. Стоял между воюющими сторонами.
Человек на войне, но не человек войны…
Автор — военный публицист
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции