«Театр дает адреналин и опыт»
19 мая, в Ночь музеев, Константин Крюков станет проводником по «нехорошей квартире» — музею Михаила Булгакова и тем самым внесет еще одну строку в список своих разнообразных занятий. Актер, продюсер, ювелир, юрист, представитель знаменитой династии рассказал «Известиям» о том, как ему удается многое совмещать и всё успевать.
— К вашим профессиональным преображениям можно было бы и привыкнуть, но знаю, многих удивило то, что вы обратились к театру. Я имею в виду спектакль «Веселые времена» в МХТ имени Чехова, где вы сыграли француза-аристократа Леона, влюбленного в партработницу Ниночку.
— Для меня это тоже неожиданность, раньше я театром не интересовался и не планировал в нем играть.Театр казался довольно странным искусством для моего зрительского восприятия. Но, получив предложение, посмотрел голливудскую комедию «Ниночка» 1939 года, которая положена в основу спектакля. Мы с женой смеялись на протяжении всего просмотра. Тогда я подумал: театр для меня — это что-то неизведанное, а если можно сделать совсем не твое — танцевать, петь, существовать в новом жанре — почему нет? И решил совершить этот большой шаг на преодоление.
Актеры Константин Крюков (граф Леон д’Альгу) и Наталья Рогожкина (великая княгиня Свана) в сцене из спектакля «Веселые времена»
— Преодолели?
— Не ожидал, что театральный процесс занимает так много времени. Вот это было открытием. В кино выстраиваешь сцену в одном ключе, а тут говорят: нет, давайте по-другому. Ну почему по-другому? Все же работает! Нет, а давайте еще попробуем! Вот это «попробуем» взрывает мозг. Большая палитра, когда может быть 248 вариантов и в итоге что-нибудь получится. Если ты привык в кино сниматься, сложно перестроиться (смеется).
— Что дает актеру театр? Рената Литвинова после своей мхатовской премьеры сетовала, что тяжело месяцами видеть друг друга, репетировать, существовать вместе…
— Для меня это не было препятствием, у нас хорошая команда. Хотя с точки зрения киноэффективности создание спектакля — дело странное. Когда есть четкая задача, всё можно сделать быстрее. Но, репетируя спектакль, ты получаешь опыт длительного интересного творческого процесса. Театр дает адреналин и опыт. Я после всех репетиций еще шел смотреть спектакли, пересмотрел практически весь репертуар МХТ.
Кроме того, что я стал театральным актером, я еще стал и театральным зрителем. Анализируешь спектакли через призму своей работы, и думаешь: а мог бы я это сделать? Помню, после спектакля «Пьяные» Виктора Рыжакова я вышел с пониманием того, что есть над чем работать (смеется).
— Вернемся к кино. Вскоре вас можно будет увидеть в двух фильмах, что это за картины?
— Проект «Живи своей жизнью» — история женщины, которая, как принято считать, весьма успешна. У нее классный муж, семья, но при этом она несчастна. Нет у нее любви, нет смысла жизни. С режиссером проекта Владимиром Виноградовым мы уже работали над детективом «Пенсильвания». Тут он предложил играть лощеного подонка на красивой машине, который в итоге остается самым обиженным.
Еще выйдет фильм «Сансара» режиссера Максима Боева, в котором я играю скрипача. Хороший скрипач, но решил выступать в уличном переходе, чтобы найти девушку, которая ему бы понравилась. Романтическая история про круговорот жизни.
— Судя по тому, что вы пробовались на роль Вронского в последней картине Карена Шахназарова, вам хотелось бы сыграть литературного героя и уйти от образа лощеного мажора.
— Это не я хочу сыграть, а меня зовут на таких героев, я-то могу тяготеть к совершенно другим персонажам. Актерская профессия односторонняя в этом плане. Ты выбираешь из того, что тебе предлагают, а предлагают исходя из твоей внешности и амплуа.
— Вронский — это вы? У многих артистов есть заветная роль, которую они хотят сыграть, та же Каренина — пик для актрисы.
— Нет, Вронский — это не я. Если брать мои предпочтения и мечты, то они ближе к немецкой литературе, к Герману Гессе, например. Ну, и конечно же, давняя мечта — сыграть злодея. Пока что только один режиссер, Александр Атанесян, услышав где-то, что я хочу сыграть конченого негодяя, предложил мне роль цыганской «шестерки» (смеется).
— Так жаждете перевоплощения?
— Конечно. Есть актерская палитра, которую хочется применить, но для этого тебе ее кто-то должен доверить. Общая тенденция в кино направлена в сторону готового существования. Зачем брать ту же Шарлиз Терон и делать из красивой женщины страшную, если можно найти готового монстра? И в нашем кино не любят заниматься суровыми внешними изменениями. Хотя с актерской стороны, все мечтают о ролях, которые совершенно не подходят под твое амплуа и требуют радикальных изменений.
— Скептики считают, что на самом деле нет никакого перевоплощения, актер всегда остается собой. Согласны?
— Человек может меняться. Особенно в кино. Играя роль, ты можешь стать другим. Если говорить о моей первой роли в «Девятой роте» (фильм Федора Бондарчука. — «Известия»), сам процесс съемок был выстроен так, что вначале мы были похожи на своих героев — молодые, ничего не понимающие. Четыре месяца мы с утра до вечера общались с ветеранами афганской войны, лазили по горам, провели массу времени в воинской части, шутки соответствующие появились. Атмосфера очень влияет, можно стать за время съемок совершенно другой личностью.
— Как вы относитесь к мнению, что актерство сейчас — больше женская профессия? Может быть, поэтому у вас много других увлечений?
— Не думал об этом никогда. Моя хорошая знакомая как-то сказала, что актерская профессия заставляет человека быть зацикленным на самом себе. Это правда. Профессия заставляет думать о том, как ты выглядишь, заставляет наблюдения за окружающим миром переносить на себя. Ты к себе относишься как к орудию, которое надо использовать.
Мужчине, конечно, не свойственно такое повышенное внимание к своей внешности, настроению, психоэмоциональному фону. И всё же утверждение о женской природе актерства — спорное. Когда вы это сказали, первым мне в голову пришел Марлон Брандо: насколько можно назвать его труд женским? Думаю, эта профессия всеми воспринимается по-разному.
— Вы выросли в киносреде, но не сразу пришли в кино, много где еще учились, работали. Хотели бы, чтобы ваши дети и внуки продолжали династию? Часто актеры желают оградить их от этой профессии.
— Нет, у меня нет такого. Я считаю, что детей не нужно ни от чего ограждать. У меня есть юный знакомый, он любит музыкой заниматься, а все вокруг хотят, чтобы он был юристом, экономистом, финансистом. Мне кажется, он должен заниматься, чем хочет и не надо его трогать.
Я окончил юридическую академию исключительно потому, что не знал, чего хочу. Благодарен тем пяти годам, но если бы я тогда понимал, кем хочу быть, то эти годы самого активного возраста, когда ты вдохновлен и готов свернуть горы, можно было потратить на образование в сфере, особо для меня ценной.
Актер Константин Крюков (слева) на съемках фильма «Лучшая девушка Кавказа» режиссера Михаила Шевчука
Есть люди, которыми достаточно рано овладевает профессиональная страсть. Их нельзя в этом случае отговаривать и прерывать их занятия. В детстве я мечтал заниматься музыкой, но тогда не было таких образовательных возможностей. Сейчас, если хочешь заниматься музыкой, не обязательно учиться играть на фортепиано. Я начал ходить на курсы, где учусь писать электронную музыку. Невероятный период в моей жизни, потому что мне удалось осуществить детскую мечту.
— Вы ювелир, делали свою коллекцию. Продолжаете этим заниматься или театр вас поглотил?
— Продолжаю. Мы с партнером готовимся приступить к созданию второго масштабного проекта. Когда-то мы начали с продажи довольно дорогих ювелирных вещей в сегменте люкс, потом ушли в большой бизнес по созданию изделий, которые продавались бы по всей России. У него гораздо длиннее жизнь. Думаю, что сделаем новую коллекцию, презентуем в конце осени.
Очень творческий процесс. Надо понять, какое количество предметов сделать, на какую тему и как они будут выглядеть. А как они будут выглядеть — напрямую зависит от цены. Чтобы украшение за 5 тыс. рублей смотрелось красиво, нужно много креатива. К тому же хочется, чтобы коллекция несла смысловое наполнение. Вот этим сейчас и занимаемся.
Константин Крюков родился в семье актрисы Елены Бондарчук и доктора философских наук Виталия Крюкова.
