Екатерина Боброва: «Ни одна зимняя Олимпиада не сравнится с сочинской»
В ходе первой недели ХХIII зимних Олимпийских игр в Пхенчхане во второй раз в истории фигурного катания были разыграны медали в командном первенстве. Вслед за золотом Сочи-2014 российские спортсмены завоевали серебряные медали в Корее. В обоих случаях капитаном команды была Екатерина Боброва, вместе со своим партнером Дмитрием Соловьёвым представлявшая страну в танцах на льду. В личном первенстве Олимпиады-2018 они пытались побороться за бронзовые награды, но в итоге оказались пятыми. В эксклюзивном интервью «Известиям» Боброва поделилась мнением о результатах своих выступлений в Корее, рассказала, как ей навредил скандал с мельдонием двухлетней давности, а также оценила свои шансы выступить на Олимпиаде-2022 в Пекине.
— Что для вас значила эта Олимпиада после Ванкувера-2010 и Сочи-2014?
— Нельзя вообще сравнивать все три Олимпиады, в которых участвовали мы с Димой Соловьёвым. В каждой из них мы — абсолютно разные люди. Четыре года между ними — это колоссальная разница во времени и в опыте. В Сочи мы ехали, не представляя, что такое командный турнир. Мы не высчитывали, какие нужно набрать баллы, чтобы выиграть, как выступают партнеры по команде. Просто думали о том, что обязаны выступить на максимуме возможностей и помочь сборной. Сейчас в Корее уже были мысли: у нас отличная команда и есть шансы на медали. Я была капитаном этой команды и горжусь тем, что мы сделали. А сделали мы всё, что могли. Мы очень рады этой серебряной медали — с учетом всех обстоятельств, с которыми столкнулись российские спортсмены перед этой Олимпиадой. Это отличный результат.
— Тяжело переживали ситуацию, когда не было ясности, допустит ли вас Международный олимпийский комитет (МОК) до Игр в Корее?
— Уже после летней Олимпиады в Рио мы примерно представляли, что нас ждет перед Играми в Пхенчхане. И морально были готовы. Но потом, когда 5 декабря 2017 года прозвучало, в каком амплуа мы едем в Корею, в голове щелкнуло: нужно не обращать на это внимания. Надо просто ехать и делать свое дело — мы так и поступили.
— Вы дружите с Евгенией Медведевой, выступавшей 5 декабря перед членами исполкома МОКа, когда решалась судьба нашей делегации. Она советовалась с вами о том, что говорить?
— Мы созванивались перед ее поездкой в МОК. Я первой узнала, что Женя будет выступать перед членами исполкома. Сразу надавала ей кучу советов, зная, что у нее нет такого опыта общения с высокопоставленными людьми, как у меня. Но по ее тону я поняла: Медведева сама знает, что надо делать. И она это сделала. Вообще, когда стало ясно, в каком статусе мы поедем на Олимпиаду, в душе я улыбнулась. Потому что для меня нет колоссальной разницы, как мы будем называться на Играх — «сборная России» или «олимпийские атлеты из России». Название страны есть в обоих вариантах. Когда мы с Димой выходили на разминку, спортсменов объявляли на всю арену: from Canada, from United States of America. И вдруг произносят from Russia, но впереди добавляют «Олимпийские атлеты». Услышав это, мы с Димой посмотрели друг на друга и улыбнулись: это же такой знак качества, которого нет ни у одной другой страны. (Улыбается.)
— Как вы объясните феномен превосходства Евгении Медведевой и Алины Загитовой в женском одиночном фигурном катании?
— В России у девочек не всегда была такая ситуация. Мы помним, как доминировали Мария Бутырская и Ирина Слуцкая. Но после их ухода случился очень серьезный провал в женском одиночном катании. В 2010 году поехали две девочки, занявшие очень невысокие места. Потом у нас появился тренер Этери Тутберидзе. И, разумеется, Елена Водорезова (после замужества Елена Буянова. — «Известия»), подготовившая Аделину Сотникову. В целом, эти тренеры чуть-чуть поменяли систему подготовки — и начали появляться отличные девочки. И сейчас очень обидно, что нельзя дать две золотые медали — и Жене, и Алине.
— Скелетонист Никита Трегубов вспоминал, как от российских спортсменов в Олимпийской деревне отводили взгляды некоторые иностранные коллеги. Вы сталкивались с подобным?
— Мне очень обидно за такие моменты. Но у нас в фигурном катании такая сплоченная мировая семья, что это невозможно. Многие знают нас с Димой еще со времен выступлений на юниорских соревнованиях. С иностранцами не было обсуждений всей этой истории. Адекватная атмосфера, никто не выискивал по деревне флаги — всё было замечательно.
— Привыкли к корейской еде?
— К ней я скептически отношусь. Не люблю корейскую, японскую или китайскую пищу. Всегда были проблемы, когда ездила на Гран-при в Азии. Бывало, ограничивалась стандартной лапшой в магазинах, зная, что ее хотя бы мой желудок примет. Но обычно на соревнованиях международного уровня есть европейская кухня, поэтому я ем мясо и спагетти. Тем не менее, сейчас я уже скучаю по домашней еде от мамы и мужа.
— Вас поддерживали родители во время Олимпиады?
— Они приехали 17 февраля, прямо перед личными соревнованиями. В этот момент психологически было сложнее, чем в командных соревнованиях. Старалась взять в себя в руки. Хорошо, что в Канныне были мама с папой, как и четыре года назад в Сочи, приехавшие по программе P&G «Спасибо, мама!». На прошлой Олимпиаде мама приехала по этой программе гостеприимства. Я благодарна, что и в этот раз компания про нас вспомнила, и мы продолжаем работать вместе.
— Вы сказали, что в личных соревнованиях ответственность была больше, чем в командных. Почему?
— У меня были очень странные ощущения, когда мы поехали на Олимпиаду. Я была уверена в нашей команде и понимала, что какая-то из медалей перед нами точно маячит. Поэтому в командных соревнованиях оба проката откатала очень уверенно. Я точно знала, что должна делать, и что сделаю это хорошо. Со мной такого давно не было. Всегда присутствует нерв, когда выхожу на лед. И сейчас в командных соревнованиях он присутствовал, но я каталась с очень светлой головой, чего давно не припомню в своей карьере. Это было потрясающее впечатление — я получала истинное удовольствие от того, что делаю.
А перед личными соревнованиями мы с Соловьёвым понимали, что можем занять третье место. Нужно просто выйти на лед и сделать всё, что от нас зависит. До этого зависело от всей команды. А в личных соревнованиях — только от нас. И здесь у меня стрельнуло в голове, я начала волноваться сильнее. Это сказалось на тренировочном процессе. Немного зажало психологически то, что мы показали отличный прокат в командных соревнованиях, и теперь нужно выступить так же, если не лучше. Очень хотелось это сделать, а такое часто мешает.
— Что должен делать капитан команды в фигурном катании?
— Командные соревнования идут три дня. После каждого дня у тех команд, которые идут в тройке, должна пройти пресс-конференция. Чтобы на нее не ходили по 20 человек от каждой страны, отправляют капитана и его заместителя. В нашей команде эта честь выпала мне и Евгении Тарасовой — как заместителю. Мне довелось быть капитаном и в Сочи, и в Корее, и на прошлогоднем командном чемпионате мира в Японии. Приходилось заниматься организационной работой. Отвечать на вопросы остальной команды: куда, во сколько и на какие мероприятия ехать. Объяснять, какие платья надевать. Ко мне уже привязалось прозвище Капитан. Ребята на этой Олимпиаде говорили, что даже не сомневались, кто получит эту должность. Надо понимать, что мы с Димой были самыми опытными фигуристами в этой сборной. У нас это третья Олимпиада — у всех остальных первая. Кому был нужен совет, подходили к нам. Мы просто старались поддерживать и не критиковать — выступления друг друга во время Олимпиады вообще не обсуждали.
— Как команда реагировала на критику Михаила Коляды?
— Мы расстроились из-за того, какая атака была на Мишу. Люди не понимали, под каким давлением он выступал. Во-первых, это была его первая Олимпиада. Даже чемпионаты мира и Европы рядом не стоят. Во-вторых, именно мужчины-одиночники открывали командные соревнования в Корее. Ему важно было показать хороший результат, чтобы мы понимали, на что претендовать. К сожалению, Миша немного не справился с нервами. И получилось так, как получилось. Но никакой критики со стороны команды не было. Даже не обсуждали его прокат. Общались на отвлеченные темы — обсуждали фильмы, сериалы, продукты. Не нужно его корить за ошибки, которые бывают у каждого. Тем более, даже если бы он откатал всё чисто, это не принесло бы нам золото. Все выступили на максимуме своих возможностей. И мы счастливы своему серебру.
— Как вам атмосфера в Корее после Ванкувера и Сочи?
— Очень многие спортсмены, которые были в Сочи и на других прошлых Играх, а теперь приехали в Пхенчхан, говорят, что в 2014-м была лучшая зимняя Олимпиада. Я это говорю не только потому, что я патриотка. А потому, что это правда. По организации и атмосфере сейчас тоже идут хорошие Игры, но такого праздника, как в Сочи, не было ни в Ванкувере, ни в Пхенчхане. Недавно я встретила в Канныне марокканского лыжника, который был на Олимпиаде-2010, не квалифицировался на Олимпиаду-2014 и приехал сейчас в Корею. Но он рассказал, что в Сочи был его близкий друг, тоже лыжник. И он описывал нашу Олимпиаду как однозначно лучшую. Очень приятно слышать это от иностранных коллег. На самом деле так считают почти все.
— Как прошла церемония награждения командным серебром?
— Там я чуть не примерзла к медали. Когда нас награждали, в Пхенчхане было очень холодно. Когда я стала целовать свою медаль для фотографии, прилипла к ней губами. Всё-таки это металл, а на улице мороз. Слава богу, никого не пришлось звать на помощь. (Смеётся.)
— Говорят, в России вы живете по соседству с президентом Федерации лыжных гонок России (ФЛГР), легендарной Еленой Вяльбе…
— Не совсем так. У нас дом под Истрой. А у ее сына через соседние дома от нас — участок. А недалеко, в пяти километрах, есть деревня, названная в ее честь. Когда едем к себе, постоянно проезжаем мимо указателя «Деревня Вяльбе». К сожалению, с самой Еленой Валерьевной пока не доводилось общаться.
— Какие профессиональные качества вашего тренера Александра Жулина вы можете выделить?
— Александр Вячеславович — очень спокойный мужчина с железным стержнем. Никогда не будет кричать, не повысит голос. Понимает, что мы с Соловьёвым взрослые люди и сами должны знать, чего хотим. С Жулиным всегда можно договориться. Для меня, с моим характером и желанием поспорить, отстоять свою точку зрения, это очень важно. И мне обязательно нужно контактировать с тренером, обсуждать нашу работу. Саша этому не сопротивляется — всегда готов слушать нас, дискутировать. Кроме того, он очень светлый человек с доброй душой. Такие притягивают к себе. Как говорит Алексей Мишин, Жулин — настоящий секс-символ фигурного катания. При этом хочу также отметить работу Сергея Петухова, занимающегося у нас хореографией. Он занимается с нами классическими танцами и создает образ, с которым мы выходим на лед.
— Следили за скандалом вокруг керлингиста Александра Крушельницкого, лишившегося бронзы из-за того, что в его пробе обнаружили мельдоний?
— Мы не следили за этой ситуацией. Слышала краем уха про это, но, не зная фактов и человека, не хочу это комментировать. Я могу отвечать только за фигурное катание.
— Два года назад наличие этого препарата показал и ваш тест. Доказав, что принимали его еще до включения в список запрещенных, вы избежали дисквалификации. Морально на вас эта история сильно давила?
— Она и в спортивном плане по нам с Димой ударила. Да, я избежала дисквалификации. Но чемпионат мира 2016 года в Бостоне пришлось пропустить, пока выяснялись обстоятельства. Соответственно, мы были лишены серьезного рейтинга. Возможно, это повлияло на то, что мы остались без медалей Олимпиады. Всё-таки танцы на льду — это суперсубъективный вид фигурного катания. И часто оценки судей зависят от твоего рейтинга последних лет.
— После истории с мельдонием вы не боялись употреблять пищу или напитки — вдруг там окажется что-то из стоп-листа ВАДА?
— Мы живем в открытом пространстве. И слушая новости про нашего керлингиста, о том, что ему что-то подсыпали, начинали задумываться. Я немного напряглась. Потому что это Олимпийские игры. И какие бы хорошие люди не были вокруг, жизнь научила: кто-то может пойти по головам. Тем не менее, я находилась только в среде фигурного катания. И искренне верю, что таких людей у нас нет. Мы всегда открывали новые бутылки. Не пили из-под крана из-за обострившегося в Пхенчхане вируса. И ели в общей столовой, где точно такая же ситуация может случиться со всеми. Немного нервничали, но это не мешало вести на Олимпиаде нормальный образ жизни.
— Планируете участвовать в следующей Олимпиаде в Пекине?
— Как бог даст. Мы закончили олимпийский цикл, и нет смысла пока заглядывать на четыре года вперед. Не знаю, как сложится судьба дальше. Но мы с партнером решили взять перерыв на год.
— А в Милан на мартовский чемпионат мира поедете?
— Пока не обсуждали это с нашими тренерами, уже улетевшими из Кореи. Вернемся в Москву — переговорим на эту тему. Но мы — лучшая пара России. И пока точно держим в планах участие на чемпионате мира.
Подписывайтесь на наш канал «Известия СПОРТ» в Twitter
