Любите ли вы Довлатова?
Студия театрального искусства (СТИ) представила «Заповедник». Спектакль создан по мотивам одноименного сочинения Сергея Довлатова, а сценическую редакцию создал режиссер Сергей Женовач. «Заповедник» в СТИ должен понравиться тем зрителям, кто с повестью еще не знаком. Те же, кто это удовольствие имел, скорее всего, задумаются: а стоит ли инсценировать Довлатова и не лучше ли его просто читать?
Дело не в том, что спектакль плох, а в том, что довлатовская проза при переносе на театральные подмостки проявляет строптивость, строго говоря, не напрашивается на драматургический эквивалент. Предвижу возражение: как так? Писатель замечательно читал самого себя. Действительно читал, и успешно. Будь это театр одного рассказчика — проблем бы не возникло. Он, собственно, и есть. Прекрасный артист Сергей Качанов читает текст «Заповедника». Главное достоинство его исполнения — ошеломительная естественность, но, как выясняется, ничего удивительного в этом нет. «Многое из того, о чем пишет Довлатов, было и у меня: посиделки, разговоры о жизни, о политике, об искусстве, — признается актер. — Я застал период самиздата. Такое ощущение иногда возникает, что на сцене я рассказываю про себя».
То, что «не про себя», вызывает вопросы. Складывается стойкое ощущение, что герой и персонажи, среди которых он вроде бы должен существовать, находятся в непересекающихся пространствах. Но в этом тоже нет ничего удивительного. Поставить Довлатова по-другому и при этом сохранить верность духу и букве — а Сергей Женовач, безусловно, сохраняет — вряд ли возможно.
Коллега Довлатова, писатель и литературовед Александр Генис определял его прозу как «галерею эксцентриков, вдоль которой идет рассказчик». По сути, постановщик Довлатова сталкивается с необходимостью подать отдельно литературу (рассказчик) и театр (эксцентрики). И это безо всякой надежды их «познакомить». Кто-то в ущерб тексту «знакомит» насильно, но Женовач, режиссер интеллигентный, соблюдает дистанцию.
Сами по себе хороши и рассказчик (см. выше), и эксцентрики. В спектакле множество запоминающихся моментов. Статуарная композиция из местных алкоголиков. Трюк с захватом бутылок босыми ступнями. Трепетная, как у балерины, рука Валеры Маркова (Даниил Обухов), взыскующая стакана. Гордый профиль «гения чистого познания» Володи Митрофанова (Лев Коткин). Сбивчиво-вдохновенный рассказ беллетриста Стасика Потоцкого (Александр Николаев). Группка колоритных дам и девушек во главе с хранительницей музея Викторией Альбертовной (Ольга Калашникова). И всё это на фоне ландшафта Михайловского (художник — Александр Боровский).
Через сцену крестообразно перекинуты два моста — в глубине высокий, полукруглый, перпендикулярно ему — низкий, попроще, обрывающийся у квадратного водоема с непроницаемой черной водой. Аналогичную конфигурацию бывавшие в пушкинском заповеднике вспомнят без труда. Нижняя часть — преимущественно мужская. Там располагается Борис Алиханов и его собеседники, они же собутыльники. Верх отдан дамам, хранительницам культа поэта. Вопрос: «Любите ли вы Пушкина?», попеременно ввергающий героя в тоску и бешенство, звучит оттуда.
Пушкин в спектакле тоже звучит — в виде стихов и романсов. Видимо, этот драматургический пласт и должен был, по мысли режиссера, объединить рассказчика с эксцентриками, литературу с театром, но не объединил. Возможно, по причине отмеченного Довлатовым «олимпийского равнодушия» поэта.
Сергей Женовач к памяти литераторов неравнодушен. В финале с колосников с грохотом падают посмертные маски Пушкина, украшенные мишурой и стразами. Залюбили гения наши современники. А где культ, там и пошлость. Посмертные маски Довлатова тоже могли здесь фигурировать. В Пушкинских горах уже два заповедника: официальный — Александра Сергеевича и неофициальный — Сергея Донатовича. В деревню, где жил Довлатов, возят экскурсии. Театры ставят спектакли по его произведениям. Кинорежиссеры экранизируют биографию. Самое время спросить: «Любите ли вы Довлатова?» И получив ответ, процитировать «Заповедник»: «А за что вы его любите?»
