«Американский бизнес смотрит на Россию как на центр знаний»
Санкции отрицательно влияют не только на российскую экономику, но и на деятельность американского бизнеса в России. Режим экономических ограничений мешает интересам компаний, зарабатывающих деньги в РФ. При этом страна обладает рядом особенностей и конкурентных преимуществ, делающих ее весьма интересной для крупных западных корпораций. О том, трудно ли лоббировать интересы американского бизнеса в Москве и как противостоять санкциям, «Известиям» рассказал президент Американской торговой палаты в России Алексей Родзянко.
— Вы очень давно работаете в России. Что изменилось за последние годы, какие тенденции в развитии бизнеса в России вы видите?
— Я приехал работать в Россию в 1995 году. С тех пор очень многое изменилось. И, по-моему, к лучшему. Москва стала совсем другим городом. В законодательстве стало больше порядка. Тогда создавалось впечатление, что законы написаны специально для того, чтобы создавать препоны, а если хочешь что-то делать, надо их обходить. Теперь же всё иначе: законы написаны так, что жить и работать соблюдая их вполне возможно. Особенно это справедливо для крупных компаний.
Много изменений произошло и просто с точки зрения быта людей. Скажем, раньше, чтобы оплатить коммунальные услуги, нужно было идти в Сбербанк, где, возможно, уже начался обеденный перерыв… Теперь же любые оплаты можно за секунды провести через интернет или по телефону.
Раньше пластиковые карты были разве что у каждого 20-го россиянина, причем только иностранные. А теперь они есть у каждого пенсионера, и все умеют ими пользоваться. В смысле качества жизни Россия теперь совершенно другая страна.
— В конце прошлого года вы говорили, что администрация Дональда Трампа намерена улучшить отношения с Россией в соответствии с предвыборными декларациями. Сейчас вы готовы это повторить?
— Я не утверждал, что отношения с Россией улучшатся. Просто с Трампом разброс возможных результатов гораздо шире. Если бы выборы выиграла Хиллари Клинтон, было бы предсказуемо плохо. С Трампом более непредсказуемо — в том числе и в лучшую сторону.
Надежда на потепление российско-американских отношений есть и теперь, хотя она сильно «помялась». Намерения улучшить отношения по-прежнему теплятся и в администрации президента, и у самого президента. Но условия, которые сложились вокруг него, и давление истеблишмента заставили отложить эти планы в долгий ящик. Хотя лично мне кажется, что интересы двух стран должны подтолкнуть их к тому, чтобы отношения стали лучше.
— Вы лоббируете интересы крупного американского бизнеса в России. Находите ли взаимопонимание с российскими властями?
— Разумеется, мы представляем интересы всех членов нашей палаты. И это по большей части крупные компании, такие как General Motors, Coca-Cola, GE, Google. Они — наш костяк. Но у нас также много представителей малого и среднего бизнеса. Кроме того, в палату входят не только американские компании, но и другие, у которых есть интересы в Америке. Это могут быть и европейские компании, компании из Азии. Много и российского бизнеса.
Что касается взаимодействия с российскими властями, мы наладили хорошие контакты. Нас понимают и рассматривают как положительное явление, ведь мы представляем интересы компаний, которые делают много нужного и хорошего в России.
— Назовите основные проблемы американских компаний в России.
— Сложно найти нужных по качеству и надежности местных поставщиков. Чтобы стать поставщиком, допустим, для компании Boeing, или GE, или Pfizer, нужно соответствовать очень высоким требованиям по качеству. Российскому поставщику нужно до этих стандартов дорасти. Не у всех на это хватает денег, воли, времени, а порой и желания.
Пожалуй, кто мог бы соответствовать этим требованиям, так это компании из сферы ВПК. Если бы они направили усилия на гражданское производство, то это было бы как раз то, что нужно. Их уровень качества и технологий на высоте. Но проблема в том, что их основное назначение — военное производство, а гражданская продукция для них — побочный бизнес. В любой момент они могут по приказу бросить всё и приступить к выполнению поставленных задач. Приоритеты ВПК определяются понятиями, отличными от тех, которыми руководствуется гражданский бизнес.
— А что привлекает американский бизнес в нашей стране?
— Россия — это 140–150 млн потребителей, это крупнейший рынок Европы. И работать на таком рынке потребительского спроса, который неизбежно будет расти по мере того, как доходы населения повышаются, хотят многие. Для крупных компаний, производящих товары широкого потребления, это очень богатый и большой рынок.
Производители программного обеспечения смотрят на Россию как на центр знаний в сфере высоких технологий. Здесь серьезно готовят математиков. Если, скажем, вы IT-компания и вам нужно сделать что-то трудоемкое, требующее большого объема программирования, но при этом довольно массовое и простое — идите в Индию. Если вам нужно что-то сложное, трудное, требующее больших умственных усилий и более точного решения — идите в Россию.
Ну и, разумеется, всегда играет роль основной бизнес России — энергетика, нефть, газ. Американские нефтегазовые гиганты смотрят на Россию как на стратегически важный рынок. Без присутствия на российском рынке вы не можете себя считать глобальным игроком в нефти и газе. И гиганты все здесь: и Chevron, и ExxonMobil, и BP, и Total, — все. Они были, есть и будут. Этот интерес никуда не делся, он сохраняется.
— Что, на ваш взгляд, можно было бы сделать со стороны России для разрядки ситуации?
— Например, объявить безвизовый режим для граждан США. Имидж России резко улучшится, а поток инвестиций вырастет, потому что люди приедут, будут тратить деньги, вкладывать в экономику. В России станет проще работать, а силам в Соединенных Штатах, которые играют против России, будет сложнее проводить какие-либо антироссийские решения.
