Через два месяца Ирак будет полностью очищен от ИГ
Операция по зачистке Ирака от оставшихся там частей ИГ (деятельность организации запрещена в РФ) выходит на финальную стадию. О том, сколько времени Багдаду потребуется, чтобы уничтожить террористов в стране, что необходимо для восстановления из руин освобожденного недавно Мосула, а также о том, почему Россия популярна среди иракской молодежи, в интервью «Известиям» рассказал посол Республики Ирак в РФ Хайдар Хади.
— Недавно освобожденный от игиловцев Мосул практически полностью разрушен. Сколько времени и средств потребует восстановление города из руин? Какие страны могли бы в этом помочь?
— Покидая Мосул, террористы фактически не оставили камня на камне в ряде районов. Правительству Ирака предстоит колоссальная работа, и наша первоочередная задача — вернуть в город жителей, которые были вынуждены бежать от войны. Ну и конечно, мы работаем с соседними странами и со всем международным сообществом в плане сбора средств. Некоторые государства уже сами взяли на себя обязательства в реконструкции Ирака. Кстати, и российские компании проявили интерес к тому, чтобы стать частью этого процесса. Что касается средств — для приведения Мосула в то состояние, в котором город был до прихода туда ИГ, потребуется $1 млрд. Так что для его возвращения к жизни необходимо много денег и много усилий, но у нас за плечами — поддержка международного сообщества, и я уверен, что мы справимся.
— Но с освобождением Мосула проблема ИГ всё же не окончательно решена. Так, позиции террористов по-прежнему сильны в Тель-Афаре.
— Освобождение Мосула, по сути, разгромило ИГ, где-то еще идут сражения, но это небольшие очаги сопротивления. Силы безопасности Ирака, антитеррористические подразделения, силы пешмерги (курдские военизированные формирования. — «Известия») зачищают сейчас территории, находившиеся под контролем ИГ. В Ираке осталось немного террористов — им уже некуда деваться, особенно на границе с Сирией, поэтому им ничего не остается, кроме как сражаться до конца, насмерть. И надеюсь, очень скоро с ними будет покончено и Ирак будет полностью освобожден от ИГ.
— Когда это произойдет?
— Пара месяцев. Операция по освобождению Мосула велась девять месяцев: город мог бы быть взят нашими войсками намного раньше, если бы противник не использовал мирное население в качестве живого щита. Сейчас, когда речь идет о небольших «гнездах», где еще остаются террористы, продвижение идет намного быстрее, при этом среди игиловцев царит упаднический дух, так что добить их будет куда проще. Я бы сказал, что на это уйдет меньше двух месяцев.
— В сентябре в Иракском Курдистане намечен референдум по вопросу независимости. Этому не рад никто из соседей Ирака — ни Турция, ни Иран, ни Сирия, где также есть курдское население. Может ли общее недовольство задумкой иракских курдов подтолкнуть эти страны к более тесному взаимодействию по курдской проблеме?
— Прежде всего хочу отметить, что референдум, проведение которого иракские курды наметили на 25 сентября, отвергается иракским правительством. Это противоречит нашей конституции. Ирак — федеративная страна с принципом разделения власти. Наши курдские братья разрабатывали эту конституцию вместе со всеми остальными. И сейчас они вполне представлены во власти: наш президент — курд, замглавы иракского парламента — курд, курды по национальности и многие из наших министров и послов. То есть курды — полноправные участники политического процесса в Ираке. Ирак — единое государство, и лучший способ решать все возникающие вопросы посредством диалога, а не через отделение от страны. И Турция, и Иран также выступают против этого референдума, да и не только они. Министр Сергей Лавров в ходе недавней встречи в Москве с вице-президентом Ирака Нури аль-Малики заявил, что Россия выступает за единый Ирак и диалог между всеми сторонами. Да и с точки зрения ООН, которая никак не вовлечена в этот референдум, он незаконен.
— То есть нынешний месседж Багдада Эрбилю — воздержаться от референдума и подождать лучших времен?
— Это самое разумное решение. Курдский народ — это часть иракского народа. Мы все сражаемся с ИГ. Наше послание: давайте притормозим с референдумом и продолжим диалог до тех пор, пока мы не придем к пониманию по всем проблематичным вопросам. Потому что сейчас не время. К тому же на фоне отвержения этого референдума соседними странами, на фоне экономического кризиса в Курдистане — люди не получают зарплаты месяцами — референдум может выйти боком и самому руководству Курдистана. У него есть куда более насущные задачи.
— Не секрет, что в ходе наступления ИГ курдские силы заняли ряд спорных территорий — Киркук и ряд окружающих богатых нефтью районов. В свете готовящегося референдума не идет ли речь о том, что Багдад потеряет их окончательно? Не станет ли это отправной точкой для вооруженного конфликта между правительственными силами и курдами?
— Да нет, Багдад не терял Киркук, Киркук — иракский город. Бойцы пешмерги вошли туда для защиты от ИГ этого важного с точки зрения запасов нефти города. Сейчас Багдад и Эрбиль продолжают диалог с целью выйти на соглашение по Киркуку и другим областям Ирака. Диалог и переговоры — единственный путь двигаться дальше, никто не заинтересован в усложнении ситуации в Киркуке.
— В прошлом месяце было объявлено о сделке на покупку Ираком десятков российских танков Т-90 в дополнение к российским вооружениям, которые уже имеются в распоряжении иракской армии. Есть ли дальнейшие планы по усилению иракско-российского военного сотрудничества?
— Еще когда нынешний вице-президент Нури аль-Малики был премьер-министром Ирака, он подписал в Москве сделки на закупку вооружений на $4 млрд (в 2012 году. — «Известия»), какие-то сделки были исполнены, какие-то продолжаются и по сей день. Российские вооружения использовались в нашей войне против ИГ, в России проходили обучение наши военные. И обе стороны крайне заинтересованы в продолжении такого сотрудничества.
Мы пришли к общему мнению, что победа, которую мы одержали в Ираке, должна быть закреплена мирным решением сирийской проблемы. Мы поддержали переговорные площадки в Женеве и Астане и подчеркнули, что Ирак хотел бы стать частью астанинских и женевских переговоров, в чем нашли поддержку и со стороны Москвы. У Ирака и Сирии — общая история и общая граница, поэтому то, что происходит в Сирии, напрямую влияет на Ирак. Ирак хочет видеть стабильную Сирию и конец насилию, которое продолжается там много лет. Мы с 2003 года боремся с терроризмом, у нас в этом богатый опыт, которым мы могли бы поделиться с Сирией. Поэтому, надеюсь, на следующей встрече по Сирии Ирак будет представлен.
— В ходе июльского визита в Россию вице-президент Ирака заметил, что Багдад заинтересован в большем присутствии России в Ираке, в том числе за счет укрепления сотрудничества в нефтедобывающей сфере и энергетике. Есть ли какая-то конкретика по сделкам, которые готовятся иракской и российской стороной?
— На каждой встрече мы подчеркиваем, что хотим еще более тесного сотрудничества и поддержки с российской стороны. Уже сейчас, как вы знаете, крупнейшие российские нефтяные компании работают в Ираке — «Газпром» и «Лукойл». На последнюю приходится 10% всей ежедневной добычи иракской нефти. Наш министр нефти приезжал на питерский экономический форум, там был и господин аль-Малики. В Петербурге они встречались с главами ряда российских компаний, причем не только энергетических, для обсуждения возможного сотрудничества. Ирак крайне заинтересован в дальнейшем экономическом сотрудничестве с Москвой.
Российские бизнесмены также часто бывают в Ираке и знакомятся на месте с имеющимися бизнес-возможностями.
Я сам лично встречался с рядом российских бизнесменов и представителями Торговой палаты РФ, с главой ирако-российского бизнес-совета. То есть идут постоянные консультации, и мы всячески приветствуем большее участие российского бизнеса в Ираке, не только в сфере энергетики и строительства.
Мы получаем из Багдада список конкретных бизнес-предложений и доводим их до сведения наших российских партнеров, российских компаний. Я также общался с главой иракской Торговой палаты — а ее членами являются 1200 иракских компаний, — и все они в той или иной степени заинтересованы в сотрудничестве с Россией.
— Советский Союз был крайне привлекателен для граждан арабских стран в целом и для иракцев в частности для получения высшего образования. Как обстоит с этим дело сейчас?
— Ирак и Россия имеют давнюю историю сотрудничества в сфере образования. Многие иракцы в свое время окончили вузы в России или СССР. У нас в Багдаде даже есть организация, объединяющая всех выпускников российских университетов. Сейчас в России получают образование порядка 5 тыс. иракских студентов. Это число растет. Всё большее число иракских студентов запрашивают у нас помощь или консультации насчет того, как поступить в российские вузы. Каждый год российское правительство предоставляет Ираку определенное число квот на бесплатное обучение наших студентов. В этом году 160 иракцев смогли учиться в России за счет российского правительства. Недавно мы попросили увеличить это число до 354.
— 15 лет назад американцы вторглись в Ирак и свергли Саддама Хусейна. Он был противоречивой фигурой, но факт остается фактом: лидера независимой страны свергли под предлогом сфальсифицированных данных о наличии у режима Хусейна оружия массового уничтожения. Какое сейчас у иракцев отношение к Штатам и роли этой страны в последовавших за свержением Саддама Хусейна событиях?
— Хусейна свергли не США, а коалиционные силы во главе с США в координации с лидерами иракской оппозиции в изгнании. Это во-первых. Во-вторых, были люди, которые выигрывали от нахождения Саддама у власти, но большинство иракцев были против него: Саддам правил страной 35 лет как жестокий диктатор. Конечно, нам пришлось пройти длинный путь от диктатуры к демократии, не так-то просто в одночасье перейти от одного строя к другому. При Саддаме не было демократии, и иракцы не знали, как с ней обращаться, но мы учимся. В Ираке прошли четыре раунда парламентских выборов, и сейчас у нас много политических партий, а не одна, как было при Хусейне, и сейчас люди вправе выбирать свободно, а не голосовать за единственную партию власти под прицелом секретных служб.
Кто-то в Ираке считает американцев оккупантами, кто-то освободителями. Но в 2011-м нам удалось добиться вывода американских войск. Мы убедили США, что мы благодарны им, но теперь сможем справиться сами при их поддержке. США поддерживают Ирак до сих пор, но это не мешает нам иметь прекрасные отношения с Россией, поскольку с 2003 года главный постулат внешней политики Ирака — поддерживать хорошие отношения со всеми странами. К США мы относимся как к друзьям, партнерам в войне с терроризмом. В то же время мы имеем дело с Ираном, Турцией, Россией и другими силами, не вмешиваясь в дела других государств и не позволяя вмешательства в наши.
