Андрей Кончаловский в кадрах и словах
20 августа режиссер Андрей Кончаловский отмечает 80-летие. По этому случаю в кинотеатрах сети «Москино» пройдут бесплатные показы его фильмов, а сам режиссер уже встретился с поклонниками и прочел им лекцию о путях развития кинематографа и театра.
Мини-фестиваль фильмов Кончаловского откроется 19 августа. В кинотеатре «Полет» покажут его дебютную ленту «Первый учитель», снятую в 1965 году по мотивам одноименной повести Чингиза Айтматова. Роль педагога исполнил Болот Бейшеналиев, роль сироты, поверившей в первого учителя, — Наталья Аринбасарова. За эту работу она получила «Кубок Вольпи» (приз за лучшую женскую роль) на Венецианском кинофестивале.
В кинотеатре «Молодежный» состоится показ экранизации пьесы Антона Чехова «Дядя Ваня» (1970). Часть фильма снята на цветную пленку «Кодак», доснимали картину на советской черно-белой пленке. В результате кино получилось отчасти цветным, отчасти черно-белым, и выглядит это как специально задуманное художественное решение.
Недавний фильм Кончаловского — черно-белую драму «Рай» (2016) — будут демонстрировать в кинотеатре «Юность». Завершатся показы 21 августа мини-сериалом «Сибириада» (1978). Четырехчасовая эпопея с участием Никиты Михалкова, Людмилы Гурченко, Натальи Андрейченко и других звезд советского кино рассказывает о семьях Устюжаниных и Соломиных из сибирского села Елань. Фильм получил Гран-при Каннского кинофестиваля.
Но не только фильмами будет радовать поклонников юбиляр. В преддверии юбилейной даты в московском институте «Стрелка» он прочел лекцию о кинематографе и театре. Послушать Кончаловского пришли более тысячи поклонников его творчества. «Известия» предлагают вниманию читателей некоторые высказывания мэтра.
Об артистах
Большой артист — не тот, кто сам плачет, а тот, кто заставляет это делать зрителя. В этом смысле кино принципиально другое искусство, нежели театр. У нас масса звезд кинематографа. Возьмите, к примеру, Тома Круза и выпустите его на сцену в роли Гамлета. Через 20 минут будет понятно, что он не «тащит».
Театр — это длинные дистанции и маленькая зарплата. Я нежно люблю актеров, которые работают в театре. Они каждый день раздеваются на сцене в духовном плане догола. Это требует колоссальной энергии.
В кино из восьми часов семь часов сорок минут занимает подготовка. А потом 20 минут режиссер кричит: «Стоп. Камера. Мотор. Начали. Погромче». Здесь актер использует энергию спринтера: за минуту ты должен выдать максимум и потом, если недоволен, то попросить: «А можно еще разок?»
О специфике визуальных искусств
Я в режиссуре театра не так давно — всего лет 30, в кино чуточку побольше. Очень часто наши любознательные критики ищут кинематограф в моих спектаклях, не понимая, что это в принципе невозможно. Ибо театр — вещь абсолютно условная, его можно смотреть слепым, так как в нем заключена энергия слова. Кино же — вещь безусловная, его можно смотреть будучи глухим, так как это картинка.
О глобализации
За последние 25 лет у нас очень сильно изменилось сознание. Глобализация, реклама, пиар, интернет... Мы сейчас находимся под гнетом большого количества образов. Сегодня происходит некая, пардон, диарея картинок. Ведь что такое образ? Изображение, которое взывает у вас мгновенную реакцию. Перенасыщенность образов рождает у нас некое отупение.
К сожалению, коммерческие кино продолжает эту тенденцию. Отсутствие возможности созерцания доведено до предела. Сегодня в блокбастерах кадры меняются с частотой в 3,5 секунды. В современном фильме около полутора-двух тысяч склеек. Лет 50 назад эта цифра была около 400.
О массовом и элитарном искусстве
Массовое искусство всегда похоже на порнографию. Его задача — возбудить, удовлетворить и забыть. В настоящем искусстве так не происходит. Ты посмотрел и только потом начинается настоящий внутренний процесс. Помолчать после восприятия большого произведения искусства — это величайшее наслаждение. Счастье для режиссера, когда зритель уходит с желанием с кем-нибудь поговорить об увиденном.
О русском зрителе
Иногда зритель бывает очень тяжелым. Особенно где-нибудь в Норвегии или Латвии. На спектаклях гробовое молчание. После — жидкие аплодисменты и, как оказывается в итоге, — грандиозный успех. Просто у них не принято аплодировать. А в России — принято.
Считаю, что у нас лучший в мире зритель. Эмоциональная связь между людьми в зале и актерами делает наш театр самым живым, и я надеюсь, что мы сможем ее сохранить. Зашел в Дом актера, а там просто кишит какая-то своя жизнь. И я подумал, что Россия — последняя из стран, где жив театр.
О тайне искусства
Очень хорошо по этому поводу сказала одна писательница. Наша реальность — это забор. Художник пытается приподняться на цыпочки и увидеть, что скрыто за ним. Мало кто имеет рост, чтобы дотянуться. Многие на секунду подпрыгивают, что-то им там показалось, они запечатлели и снова тянутся. Гению удается зависать, и он начинает видеть нечто, что невыразимо словами, но проникает в душу. Это похоже на шаманизм, но куда ж деваться?! Искусство, по сути, и есть шаманизм.
