Осенью исполняется 125 лет со дня рождения Марины Ивановны Цветаевой. Мы начинаем отмечать юбилей уже сегодня: с 15 по 25 августа в Гостином дворе пройдет цикл лекций, посвященных жизни и творчеству поэта и ее знаменитых современников.
Марина Цветаева — одна из самых ярких звезд на поэтическом небосклоне эпохи Серебряного века. Единственная, неповторимая творческая индивидуальность. Но уникальность этого явления еще и в том, что мы, сегодняшние читатели, воспринимаем ее лирику, прозу и даже дневники так, как будто мы сами всё это пережили, поняли и, наконец, написали и опубликовали.
По слову Беллы Ахмадулиной, жизненная трагедия поэта и ее творческое воплощение нераздельно слиты, поэтому «судьба Цветаевой совершена дважды». И сама Ахмадулина, и бесчисленное множество поэтесс менее известных на протяжении десятилетий пытались творить «под Цветаеву», которая для них была, да и остается вершиной недостижимой. Книги Цветаевой стали своеобразными «молитвенниками» нескольких поколений. И сейчас Цветаева близка современному читателю, а благодаря книгам-биографиям литературоведов, факты ее личной жизни известны буквально каждому, как будто это история близкого человека.
Марина Ивановна Цветаева остается одним из самых популярных поэтов. Но, что интересно и в чем можно поспорить с Ахмадулиной, судьба Цветаевой как раз и не совершена — она продолжает вершиться. Этот феномен объясняется тем, что Марина Цветаева — один из самых младших по возрасту поэтов Серебряного века. Так, Анна Ахматова переняла еще последний отблеск культуры пушкинского Царского Села, она вышла из XIX века. А сама Марина Цветаева признавалась не раз, что она человек века XX, вся устремленная в будущее. Смелая. Авангардная. Откровенная.
Поведение ее не всегда находило одобрение, например, у консервативной части русской читающей публики. Кстати, Цветаева подчеркивала свою естественность, «настоящесть» даже внешне: не носила драгоценностей, мехов, шляп с перьями, платьев со шлейфами, курила, стриглась, как тогда говорили, «под курсистку», что, в общем, тоже выглядело не совсем приемлемым… Именно в этом и заключается взаимный интерес и необычное сближение Марины Цветаевой и нашего современного общества. Ее и до сих пор одни безумно любят — и таких большинство, но есть и те, кто относится к ней нетерпимо и враждебно.
Кроме того, в творчестве своем Марина Цветаева не избегала тем, нелюбимых поэтами ее поколения, например вопросов быта: непростые условия, в которых она вынуждена была жить, особенно в послереволюционные годы и период эмиграции, становились неотъемлемой частью ее лирики. Тогда как большинство представителей эпохи Серебряного века понимали поэзию как «песнь Орфея» — «послание в вечность», где нет места повседневному.
Марина Цветаева не могла бы сказать, как Анна Ахматова, «я научила женщин говорить», но сама магия ее стихов — чувственных и даже эротичных, как бы выковывающих все грани земной любви, — облекла в словесную ткань то, что давно уже требовало творческого воплощения.
И еще один парадокс — именно у Цветаевой встречаются мощнейшие стихи с грубо-мужской лепкой, например, «Молодец», «Челюскинцы» или «К Чехии». Но когда в 1950-е годы с ее стихов и прозы постепенно стали снимать запрет, возникло огромное множество ее страстных поклонниц-женщин. Для них Цветаева — навсегда лучший поэт (именно поэт — не поэтесса!) России.
Что делает столь близкой для современного читателя любовную лирику Цветаевой, ее прозу и дневники? Пожалуй,то, что интимный друг в них — равный. Не романтический или символический, а вполне реальный человек из плоти и крови: «гордец и враль», «случайный певец захожий с ресницами нет длинней», «первый Арлекин за жизнь, в которой не счесть — Пьеро». Быть может, это любовник, легкое увлечение. Но в то же время у Цветаевой звучит и тема верности единственному избраннику. Так, в одном из стихотворений, посвященных мужу, Сергею Яковлевичу Эфрону, есть лозунг: «В вечности — жена, не на бумаге». И это не просто слова! Марина Цветаева и в жизни, а не только в стихах, идет за избранником вопреки всему — возвращается из эмиграции в Советскую Россию.
И еще об одном свойстве цветаевского влияния на современников стоит сказать: каждый, кто любит творчество Марины Цветаевой, уверен абсолютно, что только он ее понимает, только он постиг ее код или подобрал к ней тот самый, заветный ключ... Для эпохи Серебряного века вообще весьма характерна тема интимности, «своеструнности», субъективизма. Подобные темы близки и современной поэзии, которая, как это ни парадоксально, во многом остается преемницей Серебряного века. Поэзия, как определяла Зинаида Гиппиус, — «отражение мгновенной полноты нашего сердца». Лирика, проза и дневники Марины Цветаевой — литература, пронизанная чувственностью, неким даже исповедальным пафосом. Именно это и оказывается по-настоящему родным для многих наших современников. Но для каждого — единственно и по-своему.
Автор — заведующий отделом литературы Серебряного века Государственного литературного музея
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
