В Сирии начала функционировать третья из четырех зон снижения напряженности — к северу от города Хомс, где российская военная полиция начиная с 4 августа развертывает КПП и создает наблюдательные посты вдоль линии соприкосновения противоборствующих сторон.
Две такие зоны деэскалации уже успешно действуют на юго-западе страны и в районе Дамаска Восточная Гута.
Москва изначально настаивала на необходимости прекращения огня, справедливо указывая, что вести переговоры в условиях боевых действий было бы проблематично. Эту идею российские представители стали продвигать и в ходе встреч по сирийскому урегулированию в Астане. Именно там удалось добиться успеха: по итогам четвертого раунда, прошедшего в начале мая, Россия, Иран и Турция подписали меморандум о создании в Сирии зон деэскалации.
Разумеется, пока преждевременно говорить о скором разрешении кризиса. Ведь опасность негативного сценария по-прежнему сохраняется. В первую очередь судьба зон снижения напряженности зависит от того, насколько процесс их создания и деятельности будет подкрепляться реальным продвижением на треках политического урегулирования в Женеве, Астане и любых других площадках. Простая логика говорит: очевидно, что в условиях мира договариваться значительно проще. В то же время не секрет, что ряд стран на протяжении всего конфликта подливали масла в огонь. На данный момент многие акторы по разным причинам это делать перестали. Но не все. Отдельным игрокам просто не нужен мир в Сирии.
К слову, когда зоны деэскалации существовали еще только на бумаге, в адрес России посыпались совершенно беспочвенные обвинения, что она якобы дала зеленый свет на раздел Сирии. Никто почему-то не задумывался, под какой удар были поставлены суверенитет и территориальная целостность страны, когда туда со всех концов света тысячами засылали боевиков и поставляли им оружие.
Таким образом, у идеи сирийского мирного урегулирования еще сохраняется достаточное количество противников. Если их стараниями последующий политический процесс в Женеве и Астане затормозится или повернет вспять, то это неизбежно отразится и на зонах деэскалации. Само их название уже содержит в себе намек на то, что снижение напряженности может в определенный момент смениться очередной эскалацией.
Не стоит забывать к тому же, что в стране по-прежнему идут боевые действия. Такие крупные террористические организации, как ИГИЛ и «Джабхат ан-Нусра» (деятельность обеих запрещена в России), априори исключенные из процесса урегулирования, продолжают представлять значительную военную силу, способную нарушить хрупкие границы действующих и формируемых зон деэскалации.
В качестве примера можно привести провинцию Идлиб, на севере Сирии. Там должна быть создана четвертая зона снижения напряженности. И там же исключительно сильны позиции организации «Джабхат ан-Нусра», насчитывающей, по некоторым данным, до 70 тыс. штыков.
Но, несмотря на большое количество возможных препятствий, нельзя забывать об очевидных плюсах, которые видны уже сейчас. И дело не только в том, что режим прекращения огня постепенно охватывает всё новые территории в Сирии. Подписав меморандум о создании зон деэскалации, Россия не только разделила ответственность за его претворение с Турцией и Ираном, но и сумела добиться его позитивного восприятия другими игроками, прежде всего американцами.
Так, координатор американской военной кампании против террористической группировки «Исламское государство» и сотрудничества на этом направлении с другими странами Бретт Макгерк подчеркнул на днях, что режим прекращения огня на юго-западе Сирии соблюдается уже три недел« и «результаты его обнадеживают».
Судя по сигналам, которые посылает американская сторона, она и дальше готова сотрудничать с Россией на этом направлении, в том числе над созданием новых зон перемирия в Сирии. То есть, по сути, открывается уникальное окно возможностей для взаимодействия между Россией и США, резко усиливающее шансы на достижение мира в уставшей от шести лет войны стране. Позитивные знаки посылает и сам Вашингтон. Достаточно вспомнить, что президент Дональд Трамп отказался от программы подготовки и вооружения отрядов сирийской оппозиции. В то же время не стоит забывать, что стратегические цели США остаются прежними. Это борьба с ИГИЛ, противостояние Ирану и «Хезболле», а также смена правящего в стране режима и уход президента Башара Асада. То есть российским и американским дипломатам в ближайшее время точно не придется сидеть на месте.
На этом фоне политика Москвы в отношении Сирии выглядит гораздо более взвешенной. Россия спустя шесть лет конфликта добилась того, что даже многие оппозиционеры в самой Сирии и за ее пределами рассматривают теперь ее военных полицейских как гарант мирного урегулирования. А «зоны деэскалации» — это то новое слово российской политики, которому уже обеспечено заслуженное место в мировых учебниках дипломатии.
