13 июля исполнилось бы 85 лет Петру Наумовичу Фоменко. Фоме, как называли его близкие, коллеги, друзья.
Очень сложно выдавать какие-то формулировки про Фоменко, тем более встраивать его в некую систему координат. Мое глубокое убеждение, что Петр Наумович и система — вещи несовместимые. Он этого боялся, бежал, иронизировал. Смеялся, когда говорили, что есть система Станиславского, а есть метод Фоменко. Иронизировал на эту тему вполне искренне, не кокетничая. Очень скептически относился к словам «школа», «ученик».
При этом одна из его любимых фраз, которые он часто повторял на репетициях, была из «Тёркина»: «Пушки к бою едут задом, это надо понимать». То есть, двигаясь вперед, надо всё время оглядываться назад. И он оглядывался. Чем больше в театр проникало всяких современных технологий, тем больше Фома сосредотачивался на человеке.
Безусловно, у него были основополагающие принципы. Не знаю, сумеем ли мы их сформулировать, но я мечтаю, чтобы все наши актеры, работавшие с Фомой, попытались вспомнить, как он с ними репетировал. Как собирал вокруг себя, как объяснял, зачем и ради чего выходить на сцену, как мог целую репетицию разбирать одну единственную фразу.
Это, кстати, то, что сидит во всех наших актерах, то, что было воспитано в них Фомой — не нужно суетиться, спешить. Сам он никогда никуда не торопился. Репетировал столько, сколько надо. Слово «премьера», по-моему, искренне ненавидел. Зачем выпускать премьеру, когда репетировать гораздо интереснее?
Он был гениальный мастер подробностей — меня всегда поражало, сколько времени он уделял какой-то мелочи. Причем, разбираясь в чем-то, он чаще всего не вмешивался в процесс, что называется «руками», поскольку считал, что всего можно достичь разговорами. И первый вопрос, который он всегда задавал, разбирая отдельную сцену или целую пьесу: кто кого любит? И дальше начинал это раскручивать.
Фоменко был очень требователен — в первую очередь к выбору литературного и драматургического материала. И эту планку требований он поднял высоко. Я ужасно переживаю, с каким огромным трудом приживается у нас в театре современная драматургия. Наш театр замешан и воспитан на классике и мне, который обожает современную литературу, привить любовь к ней нашим актерам пока не очень удается.
Но это, может, и хорошо. Это следствие заданного Фомой стандарта. Его как-то спросили, какую современную пьесу он хотел бы поставить. И Фоменко ответил, что сейчас работает над безумно современной пьесой — «Бесприданницей» Островского. Но самый «фоменковский» автор, безусловно, — Пушкин. Мне иногда казалось, что будь его воля, он переименовал бы наш театр в Театр имени Пушкина. Пушкин был для него камертоном, которым он всё поверял.
У него был список названий, которые он хотел бы видеть в репертуаре. Но при этом он никогда и никому не навязывал свои пристрастия. Надо сказать, что Петр Наумович вообще никогда не говорил «нет». Он давал возможность пробовать и ошибаться. И я горжусь, что придуманное им направление (а оно так и называется — «пробы и ошибки») живет, развивается, и в рамках него уже состоялись спектакли, идею которых подал Фоменко.
Следуя его заветам, мы стараемся не относится к себе серьезно. Он ведь был хулиганом, гулякой в каком-то очень высоком гусарском, вернее, пушкинском смысле. Думаю, мы все вместе взятые, не являемся такими хулиганами. Мы столько не погуляли в жизни, столько не выпили, столько не покуролесили. Фоменко был грешный, настоящий, живой, обожал поэзию Баркова и «Заветные сказки». Главное и нам не забронзоветь, не превратиться в музей. Думаю, Петр Наумович сильно бы разгневался, случись такое.
Когда было построено новое здание, Фоменко не переехал из старого, не покинул свой кабинет, который называл библиотекой. Он расположен рядом с Зеленым залом, где места мало. Поэтому на время спектаклей Фоменко отдавал свой кабинет актерам — там располагалась гримерная и костюмерная. А сам шел в зрительный зал, садился где-нибудь сбоку, откуда подчас и действия-то не видно, и слушал спектакль. Он ведь музыкант, поэтому спектакли воспринимал, прежде всего на слух. Мы решили — пусть так всё и останется: его книги, вещи. И актеры по-прежнему переодеваются там, готовясь к спектаклям…
Автор — художественный руководитель Театра «Мастерская Петра Фоменко», режиссер, заслуженный деятель искусств РФ
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
