Михаил Борисович в образе Иоанна Васильевича

Когда защитники активистов НБП, захвативших 14 декабря 2004 г. приемную администрации президента, называют их декабристами, отсылка к 14 декабря 1825 г. очевидна. Между тем как раз с 1825 г. не все так было просто. И ленинская ("декабристы разбудили Герцена"), и либерально-интеллигентская ("можешь выйти на площадь?") позиции основаны на том, что дело 14 декабря было безусловно освободительным. Современники, включая навеки проклятого палача декабристов Николая Павловича, видели все несколько иначе. Для них дело 14 декабря было очередным проявлением уже к тому времени вековой традиции гвардейских переворотов, когда точку в вопросах престолонаследия уверенно ставила гвардия и это воспринималось как нечто обыденное - не нами заведено, не нами кончится. Николай Павлович решил настоять на том, что при нем это кончится, и весьма жестким (хотя и полностью соответствующим законам Российской империи) приговором по делу декабристов поставил точку в вековой традиции. До самого конца русской монархии даже и попыток такого рода более не наблюдалось, но, правда, жестокость нового императора - "Здесь вам не тут" - заслужила ему множество проклятий. С соответствующим уменьшением масштаба событий и действующих лиц дело 14 декабря 2004 г. возымело те же последствия. После того, как власть проявила жестокость, захваты публичных зданий (Большой театр, Минздрав etc.), вроде бы уже полностью вошедшие в обычай, вдруг враз прекратились. Как только члены НБП убедились, что некоторые действия бывают сопряжены с весьма неприятными последствиями, так и охота совершать эти действия тут же пропала. Конечно, было бы куда красивее и приятнее, если бы воздержания от буйств в публичных зданиях удалось достичь не столь жестокой ценой, т.е. если бы членов НБП ввела в разум куда меньшая репрессия. К несчастью, вся история уголовного права показывает, что утверждение в гражданах мысли о нежелательности некоторых деяний всегда идет через противопоставление преступления и наказания - и тут постоянно бывает то недобор, то перебор. Малолеток, направленных на нары литератором Лимоновым, конечно, жаль - сам литератор смотрелся бы на них куда органичнее, но в том беда, что понятия общего предупреждения - чтобы другим неповадно было - в уголовном праве никто не отменял. Если бы мероприятия в защиту декабристов строились на том, что цели уголовной репрессии - вразумление и острастка - уже достигнуты и дальнейшее преследование малолеток отдает совсем уже ненужной жестокостью, можно было бы спорить о мере репрессии, но сама по себе постановка вопроса не вызывала бы ни малейших возражений. Жанр выступлений был, однако, несколько иным. Ум, честь и совесть нашей эпохи, известный своей бескорыстной преданностью общему благу С.Л. Доренко торжественно поблагодарил родителей, "воспитавших таких детей, людей правды". Родителям, бесспорно, можно посочувствовать, но благодарить их за то, что они вырастили баранов, бездумно пошедших за козлом-провокатором (сам козел остался процветать на свободе), и не сумели родительской властью и авторитетом вразумить своих детей, - это уже несколько странно. Впрочем, если рассматривать родителей как производителей пушечного мяса, используемого в качестве расходного материала для интересных политических комбинаций, - тогда конечно. Хотя логику всюду поспевшего Доренко (попутно он поучаствовал вместе с литератором А.А. Прохановым и видными членами СПС в выдвижении М.Б. Ходорковского - еще один расходный материал - в депутаты Думы) понять возможно: "Буря, скоро грянет буря!". А с нею и конец томительной задвинутости. Более загадочным был плакат в защиту декабристов, гласящий: "Наследники Корчагина! Разорвем правдивым словом белогвардейские цепи "Наших" и господ в рясах!". Во-первых, однородные дополнения поставлены таким образом, что лозунг читается как призыв а) разорвать цепи "Наших"; б) разорвать господ в рясах - что уже отдает глубоко либеральным "кишкой последнего попа последнего царя удавим". Во-вторых, ни попы, ни ксендзы (а именно им свойственно носить рясы) никаким боком не участвовали в репрессии против НБП, так что призыв разорвать попов правдивым словом, не находящий никакого объяснения в данной конкретной коллизии, может быть истолкован лишь как выражение общей религиозной направленности борцов за свободу - хотя остается неясным, каким образом разрывание попов может облегчить судьбу арестованных по делу 14 декабря. Что до арестованного М.Б. Ходорковского, то А.А. Проханов, выдвинувший его в депутаты, рассказал о грядущей судьбе предпринимателя: "Ему могут выламывать суставы, вспарывать живот". Что, впрочем, подействует на него самым благотворным образом: "Он придет к осознанию того, что нужно начинать национально-освободительную войну. Он должен... стать фокусом, огненным центром, лазерным лучом... Ходорковский должен стать таким творцом, как Иван Грозный, как Петр, как Сталин". Представить избирателям 201-го Университетского округа кандидата Михаила Борисовича в образе царя Иоанна Васильевича (тогда Л.Б. Невзлин, по логике вещей, должен быть при нем Малютой Скуратовым) - глубоко нетривиальный агитационный ход, хотя, вероятно, А.А. Проханов проникает в суть вещей глубже, чем поверхностные наблюдатели, и от его проницательного взгляда не ускользнуло решение З.К. Церетели <A style="COLOR: blue" href="http://iz.ru/community/article2619507" target="_blank">подарить Любимскому муниципальному округу г. Ярославля памятник Иоанну Васильевичу</A>, который должен быть установлен на месте существующего ныне памятника М.Ю. Лермонтову. Как заявил местный депутат т. Князев, "Иван Грозный неоднозначная фигура, но тем он и интересен. Если думать о развитии туризма, это только выгодно городу. Это привлечет внимание к Любиму, к его истории, заставит задуматься жителей". Т. Князев прав. Изделия работы Церетели часто заставляют глубоко задумываться. Автор этих строк, впервые увидев воздвигаемого на Москве-реке Петроколумба и будучи при этом за рулем, впал в столь глубокую задумчивость, что чуть не совершил ДТП. Впрочем, поводов для задумчивости тут вообще много. Например, безусловно интересен вопрос, на основе какой заготовки будет собрано новое изделие. Если в качестве основы будет использован очередной Колумб (ведь эпоха почти та же), мы узрим грозного царя в колете, штанах с буфами и в шапке Мономаха. Хотя более вероятным представляется иное решение - дело с памятником И.А. Бродскому в Москве заколдобилось, так что любимский Иоанн Васильевич будет одет частично в телогрейку, частично в тогу, частично в венец и бармы Мономаха.