Зураб Константинович Церетели, который скончался 22 апреля в возрасте 91 года, безусловно, вписал свое имя в историю мирового искусства. Он был грузином, но обрел славу главного русского скульптора, причем далеко за пределами страны. Нет у нас больше такого художника, который бы подарил иностранным государствам больше своих произведений, чем Церетели. Его работы нашли место в разных уголках планеты — в США, в Европе, в Латинской Америке.
Для меня лично встреча с Церетели в каком-то смысле стала судьбоносной. Это случилось в 1992 году. Тогда я учился в Российской академии живописи, ваяния и зодчества. Дважды в год там проходил смотр с участием экспертов, которые решали, кто из студентов продолжит обучение, а кого отчислят. В один из таких дней наш ректор Илья Глазунов пригласил на эту роль известного писателя Валентина Распутина и — Зураба Церетели. Меня тогда поразило, что одет художник был просто: в свитер, весь испачканный глиной и краской, будто приехал к нам прямо из мастерской.
Взволнованные студенты собрались в актовом зале. Церетели поздоровался и весело произнес: «У меня для вас есть задание — возьмите блокнот и нарисуйте смех сквозь слезы». На всё дал минуту, спустя которую перед ним лежало полсотни работ. Зураб Константинович, обойдя все, показал на мою и сказал, что она самая хорошая. «Покажите мне того, кто нарисовал это», — сказал он с грузинским акцентом. Я встал, а он: «Выходи!» Его похвала произвела такое впечатление, что Илья Глазунов… не стал меня выгонять. Я был у него далеко не в фаворитах, и он хотел наказать меня за то, что я купил себе остроносые «казаки». Глазунов жутко не любил, чтобы кто-то хипповал. Носить было положено только классические ботинки.
Так, благодаря Церетели я не бросил профессию и продолжил учиться. Я навсегда запомнил эту торжественную обстановку. Все вокруг аплодировали, Зураб Константинович пожал мне руку, а потом улыбнулся и протянул десятирублевую купюру. В то время это были большие деньги! Но эту премию от Церетели я тратить не стал. Решил сохранить — поместил в рамочку за стекло и повесил в общаге на стенку. Хотя и боялся, что голодные студенты утащат. Но нет, никто не посягнул на святое. И я до сих пор храню эти десять рублей.
Кстати, пятидесятирублевые купюры в советское время художники в честь Церетели называли зурабками. Он был очень состоятельным — столько памятников делал, писал картины. И нам — студентам — во время той встречи он дал совет: «Ребята, вы думаете о творчестве и искусстве, но вы должны научиться и деньги зарабатывать». А начало 1990-х было временем полуголодным, после распада СССР художники стали никому не нужны. Мы это запомнили. Но больше всего меня потрясла другая его фраза: «Если вас не позвали на бал, значит, вы должны организовать свой!»
В том, что он, когда-то будучи простым мальчиком из Тифлиса, плохо знающим русский язык, добился таких высот, есть что-то божественное. Зураб Церетели ставил себе большие цели и достигал их своим трудолюбием и упорством. Это был человек с характером. При этом от него веяло теплом, какой-то отцовской нежностью. Он был веселым и всё время улыбался.
Даже на выпады в свою сторону скульптор излучал удивительное спокойствие. Мое любимое произведение Церетели — памятник Петру I в Москве, который слышал много критики в свой адрес. Автора обвиняли в страсти к гигантомании. Но атакуют и критикуют неудачники. А Петр I — прекрасная скульптура. Она нашла свое место в столице на стрелке Москвы-реки. Царь за штурвалом держит верный курс. А название его кораблю — Россия. Это очень символично.
Я верю в то, что художники не умирают. Они продолжают жить в своих работах и наполнять души следующих поколений.
Автор — художник-живописец, член Международной ассоциации художников при ЮНЕСКО
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
