Спустя примерно месяц напряженных переговоров блок ХДС/ХСС и СДПГ согласовали и представили на суд общественности коалиционный договор нового немецкого правительства. Строго говоря, документ подобного формата не имеет обязательной юридической силы. До сих пор в ФРГ формально действует коалиционный договор правительства Олафа Шольца, составленный в декабре 2021 года. Его внешнеполитические положения по России и Китаю значительно отличаются от принятых в последующие годы стратегических документов и самой практики немецкой дипломатии. Однако нет признаков того, что кто-то в Германии всерьез готов предъявить счет отжившей свое «светофорной» коалиции за отход от буквы и духа этого документа.
Тем не менее коалиционный договор будущего правительства Фридриха Мерца интересен как совокупность его базовых стратегических установок, комбинация слов и выражений из актуального словаря немецкой политики. Даже если в ближайшие годы Германию и мир вокруг нее ждут новые перемены, текст документа ухватывает Zeitgeist конкретного исторического момента, состояние межэлитной дискуссии периода «смены эпох». С учетом драматичных поворотов немецкой внешней и внутренней политики такая фотография с натуры не лишена познавательной ценности.
Первое и главное, что бросается в глаза при чтении документа, — инерционность немецкой внешнеполитической мысли. Германская дипломатия и раньше славилась своей последовательностью, подчас переходящей в неповоротливость. Стремительное обрушение российско-германских отношений в 2022 году было ярким исключением. Но, оказавшись глубоко втянутой в украинский конфликт, Германия, похоже, не может или не желает менять свои внешнеполитические подходы, даже если они демонстрируют низкую эффективность.
Для новой правящей коалиции время остановилось весной 2022 года. В этом мире немецкого политикума украинский конфликт именуется длинным набором эмоционально заряженных слов, существует загадочный «международный порядок, основанный на правилах», а государство Украина имеет перспективу членства в НАТО. Здесь Германия все еще обладает могущественной «мягкой силой», а ее околопартийные политические фонды содействуют развитию демократии во всех частях света. Словом, это система координат в лучших традициях однополярного момента, где есть черное и белое, добро и зло, правильная и ущербная стороны истории.
Впрочем, смутные сомнения в неизменности этого порядка всё же есть. Иначе трудно объяснить сквозящую милитаризацию, продолжающую риторику немецкого руководства последних лет. Бундесвер должен стать сильнейшей армией НАТО на европейском континенте. На его развитие не пожалеют бюджетных денег и усилий по привлечению добровольцев, а в перспективе и призывников по «шведской» модели. Вероятный противник немецкой армии не указан, но с учетом представленной в документе иерархии угроз безопасности в особом представлении не нуждается.
НАТО по-прежнему остается альфой и омегой немецкой политики безопасности. Но и здесь есть нюансы. Составлявшие основу трансатлантических отношений американо-германские связи дополняются североамериканской перспективой. Неотъемлемой частью альянса обозначена Канада как государство, разделяющее с Германией множество ценностей и интересов. Очевидно, что в отношениях с США в этих вопросах с недавних пор наступили трудности. Президент Трамп не упомянут напрямую, но отсылки к идее европейской стратегической автономии показывают, что по меньшей мере в вопросах безопасности безусловной надежды на Вашингтон больше нет.
Вымученная отточенность формулировок коалиционного соглашения соответствует подходам немецкого политического мейнстрима к решению внешнеполитических проблем и задач. Цепляясь за остатки «старого мира», в котором было комфортно и предсказуемо, Берлин повторяет его лозунги как магические заклинания. Это позволяет, например, не замечать неудобную для ФРГ динамику украинского кризиса, будто контрнаступление ВСУ закончилось оглушительным успехом с помощью танков «Леопард». И хотя подобные установочные документы трудно представить без определенной идейной заданности, немецкий риторический напор способен вызвать удивление даже у самых преданных апологетов Западного мира.
России в новом коалиционном договоре не посвящено отдельного раздела. Она упоминается точечно — как угроза безопасности Германии и Украины, а также в качестве объекта санкционной политики. С другой стороны, большая часть внешнеполитического блока документа посвящена именно России. Громкие заверения о незыблемости европейской безопасности, амбициозные планы по развитию бундесвера и даже взаимодействие с государствами Глобального Юга подчинены логике противодействия «угрозы с Востока».
Превращение России в фигуру громкого умолчания для правительства Фридриха Мерца глубоко символично. Признавая ее основной угрозой безопасности, новое немецкое руководство не может напрямую назвать противодействие Москве своей главной внешнеполитической задачей. Слишком много граждан ФРГ не согласны с такой дипломатией. Нет единства по этому вопросу и у союзников Германии по НАТО. Язык недоговоренностей снимает с Мерца ответственность за непопулярную политику и напоминает о реальном значении коалиционного соглашения в целеполагании немецкого руководства.
Автор — старший научный сотрудник ИМИ МГИМО МИД России
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
