Уже почти два с половиной месяца — с момента февральского диалога между Владимиром Путиным и Дональдом Трампом — идет процесс переговоров РФ и США. И все эти два с половиной месяца в российском экспертном сообществе не утихают споры о том, как их оценивать и к чему они приведут.
Одни утверждают, что это самая настоящая разрядка — наподобие той, что была в конце 1960–1970-х годов. Что великие державы оказались на грани бездны ядерной войны, трезво содрогнулись от увиденного внизу, после чего начали поиск формулы для более-менее мирного сосуществования и даже сотрудничества.
Действительно, между нынешними и теми процессами есть много общего. И тогда, и сейчас был момент ядерного отрезвления — Карибский кризис начала 1960-х и перспективы прямого российско-американского столкновения из-за действий Запада на Украине (использование Киевом дальнобойных западных ракет по территории России, которое Москва расценивала как прямое вовлечение США в конфликт, а также возможный ввод западных войск на оккупированную киевским режимом российскую территорию). И тогда, и сейчас у власти оказались лидеры, стремящиеся избежать ядерного уничтожения. В России они были все эти годы, а в США в начале 2025 года администрацию Байдена (ряд членов которой — тот же госсекретарь Энтони Блинкен — были одержимы крестоносной идеей нанесения стратегического поражения России) сменила прагматичная администрация Дональда Трампа.
Однако в то же время между тогдашней разрядкой и нынешней стабилизацией отношений есть, как говорится, две очень большие разницы: глобальные амбиции сверхдержав холодной войны были куда выше, чем великих держав XXI века.
Соединенные Штаты и СССР продолжали находиться в рамках экзистенциальной борьбы за контроль за миром. Каждая из держав имела все ресурсы (идеологические, человеческие, военные, экономические), для того чтобы править им единолично — а также политическую волю эти ресурсы использовать. И смысл разрядки был не в том, чтобы поделить власть в мире, а в том, чтобы ввести глобальную конфронтацию в управляемое русло.
Сейчас же таких амбиций у великих держав нет. У власти в США находятся изоляционисты. Политики, осознающие бессмысленность и даже в какой-то степени вредность многотриллионных трат на поддержание глобальной гегемонии и потому демонтирующие ряд инструментов для этого. Например, недавнее решение Дональда Трампа о введении тарифов на импорт товаров в США разрушает один из столпов лояльности союзников Вашингтону. Возможность зарабатывать на огромном американском рынке, за которую платили своими доходами и судьбами американские промышленники (проигрывающие без заградительных пошлин конкурентную борьбу дешевым китайским, корейским и европейским товарам).
Что же касается России, то ресурсов для того, чтобы биться за глобальную гегемонию, у Москвы нет уже почти 35 лет. Она не бросает и не собирается бросать вызов Америке за контроль над Ближним Востоком и другими перспективными регионами — Российская Федерация лишь хочет, чтобы Штаты оставили в покое ее и постсоветское пространство. То есть ближайшую российскую периферию.
Другие уверяют, что налицо очередная обреченная на провал попытка провести перезагрузку двусторонних отношений. Наподобие той, что была при президентстве Барака Обамы в начале 2010-х годов. Тогда было много громких слов и обещаний, надежд и перформансов — наподобие совместного нажатия дипломатами двух стран кнопки «перезагрузка». Правда, в надпись закралась ошибка — на кнопке было написано «перегрузка», и в итоге как кнопку назвали, так процесс и пошел. Двусторонние отношения перегрузились проблемами, после чего окончательно рухнули в период украинского майдана и дошли до нынешнего кризисного состояния. Вот и сейчас, мол, все эти встречи, переговоры, дипломатия (как мегафонная, так и официальная) приведет ровно к такой же перегрузке.
И, опять же, определенные схожие черты между нынешней и тогдашней ситуацией есть. Прежде всего, крайне низкий уровень доверия между Москвой и Вашингтоном. Причем сейчас он еще ниже, чем был при Бараке Обаме.
Тогда главным обманом, довлеющим над сторонами, был отказ Вашингтона соблюдать свои обязательства по нерасширению НАТО, данный в свое время Михаилу Горбачеву. Данный к тому же на личной встрече. Сейчас же Москва ни на йоту не доверяет коллективному Западу, потому что тот нарушил два своих обязательства по Украине. Обязательство обеспечить мирный транзит власти через выборы, данное в феврале 2014 года (которое было сразу же нарушено, и на Украине воцарилась власть победившего майдана), и обязательство обеспечить соблюдение киевским режимом Минского соглашения, данное в феврале 2015 года.
Тогда лидеры Франции и Германии (с благословения США) поставили свои подписи под документом о прекращении огня и политическом урегулировании конфликта, после чего не только не принуждали Украину соблюдать взятые на себя обязательства, но и обвиняли Москву в нарушении договора. Потом — уже в ходе СВО — бывшая канцлер ФРГ Ангела Меркель призналась: Западу были нужны Минские соглашения не для того, чтобы добиться мира на Украине, а для перевооружения и переоснащения киевского режима.
Ну и сам Трамп в теории тоже не заслуживает доверия. Все помнят, как он после своего первого пришествия в Белый дом взял и отменил ядерную сделку, заключенную администрацией Обамы с Ираном. Отменил не потому, что Иран ее нарушал или собирался нарушить, — нет, просто потому, что Трампу она не нравилась.
Однако в то же время между «перезагрузочным» Обамой и нынешним Трампом есть очень большая разница. Администрация демократического президента не была готова морально к перезагрузке отношений с РФ. Ведь в теории она должна была включать не только переворачивание страниц предыдущих конфликтов (скандалы из-за войны в Ираке, конфликт 2008 года в Грузии), но и принципиально новый подход к двусторонним отношениям. Подход, основанный на уважении к национальным интересам партнеров, на восприятии этих партнеров равноправными (если уж не равнозначными) игроками и на максимально возможном невмешательстве в их внутренние дела.
Администрация Обамы к этому была не готова. Она оказалась не готовой признавать за Россией право на национальные интересы и на сферу влияния, поскольку была одержима глобалистскими идеями контроля за всеми мировыми процессами. Не была готова признавать Россию равноправным игроком — ведь в администрации Обамы работали люди, выросшие в 1990-е годы, привыкшие воспринимать Россию как страну, проигравшую в холодной войне, и рассматривающие любые претензии Москвы (в том числе Мюнхенскую речь Владимира Путина) как чуть ли не преступное стремление к реваншизму. Ну и, наконец, не готовые к отказу от идеи переформатирования (или, как они называли, демократизации) России за счет внешнего давления для превращения Москвы в послушный сырьевой придаток Соединенных Штатов. Ведь только такую роль, по их мнению, РФ и должна была занимать в глобальной пищевой цепи.
У команды Трампа такого подхода в массе своей нет. Там сидят люди, желающие сделать Россию послушным игроком, но понимающие всю невозможность реализации этого желания. И — в силу своего прагматизма — не готовые положить на алтарь его реализации (оно в любом случае не сбудется) национальные интересы США.
Администрация Трампа готова признать РФ равноправным игроком, потому что она четко осознала, как высоко наше руководство ценит уважительное отношение. Готова признать за Россией ее сферу интересов на постсоветском пространстве — просто потому, что для Трампа этот регион не представляет особой важности. Он скорее отвлекает американские ресурсы от важнейших процессов на Ближнем и Дальнем Востоке. Тогда как для России — и в Вашингтоне это понимают — постсоветское пространство критически важно. И именно вмешательство США в дела этого региона составляет (на пару с вмешательством во внутренние дела РФ) примерно 90% всего российско-американского конфликтного потенциала.
Ну и, наконец, США готовы признать за РФ право на силу и на суверенитет. Не от большой любви к Москве, а потому, что им нужна ровно такая Россия в рамках будущего противостояния Китаю. Россия, которая не окажется сырьевым придатком КНР и будет защищать свои национальные интересы, состоящие в том, чтобы находиться вне американо-китайского конфликта и сохранять взаимовыгодные отношения и с Вашингтоном, и с Пекином. Большего — то есть условного союза с Москвой против Пекина — Трамп добиться не сможет, и он это понимает.
Поэтому правы те, кто считает начатый при Дональде Трампе процесс первой настоящей попыткой американской администрации перезагрузить двусторонние отношения с Россией. Перезагрузить их на основе новых правил игры, взаимоуважения, сосуществования и будущего сотрудничества.
Автор — доцент департамента массовых коммуникаций и медиабизнеса Финансового университета при Правительстве РФ, кандидат политических наук
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
