Российско-китайское конструктивное взаимодействие в сфере безопасности — один из ключевых факторов стабильности в Евразии и мире. Пожалуй, важнейшей особенностью сотрудничества Москвы и Пекина служит уважительное отношение к воспринимаемым угрозам (в первую очередь таким, как расширение НАТО, с одной стороны, и фактор Тайваня — с другой), что в том числе неоднократно зафиксировано в официальных документах. При этом обе стороны не требуют безоговорочной поддержки по всем вопросам — и, как представляется, именно это и делает российско-китайские отношения устойчивыми и гибкими.
Одновременно Москва и Пекин реализуют совместные проекты на подлинно стратегическом уровне, ярчайшей иллюстрацией чего стало совместное патрулирование тяжелых бомбардировщиков. Конечно, на сегодня здесь больше сигнального и символического значения, чем отработки практических боевых операций, однако постепенное наращивание координации заметно. К признакам этого можно отнести взлеты и посадки ракетоносцев на аэродромах друг друга, а также совместный полет к берегам Аляски, причем последний эпизод отметили и ответственные руководители американской противовоздушной обороны из Командования воздушно-космической обороны Северной Америки (NORAD). Идет и сотрудничество в сфере создания китайской Системы предупреждения о ракетном нападении, пусть про него и более открыто говорят с российской стороны. Напомним и о взаимном обязательстве о неприменении ядерного оружия первыми, зафиксированном в Договоре о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве.
Наши отношения с недавних пор характеризуются и «двойным противодействием» как реакцией на «двойное сдерживание», объявленное прошлой американской администрацией. Не исключено, что Дональд Трамп (и его команда) в новый срок попробуют подойти к «русскому» и «китайскому» измерению своей безопасности более творчески. Однако даже возможное потепление в двухсторонних отношениях Москвы и Пекина с Вашингтоном никак не ведет к охлаждению между РФ и КНР.
Фундамент наших отношений не зависит от внешней среды, хотя, конечно, давление способствует его укреплению. Тем не менее главная причина нынешнего состояния российско-китайских отношений в сфере безопасности — общее понимание пагубности военного противостояния между нашими державами. Слишком много ресурсов было выброшено в период советско-китайских противоречий. Напротив, успешное преодоление этих противоречий привело если не к процветанию, то уж точно к относительному благополучию.
Помимо США на российско-китайское взаимодействие определенное влияние оказывают и, скажем так, «четвертые» страны и их объединения, и здесь не всегда уместны единые подходы. Например, нынешняя европейская политика подчеркнуто антироссийская, в то время как в отношении Китая и ЕС, и отдельные страны стараются сохранить определенную гибкость. При этом и в КНР, вероятно, видят в позитивном взаимодействии с Европой в условиях давления США (опять же, в том числе и на Европу) определенные возможности для укрепления своего статуса глобальной сверхдержавы — в первую очередь экономической и технологической, конечно.
Одновременно ни Пекину, ни тем более Москве не следует игнорировать европейские планы милитаризации. Безусловно, в настоящий момент времени темпы наращивания военного потенциала стран ЕС (как в части собственно вооруженных сил, так и, что еще более важно, оборонно-промышленного комплекса) не впечатляют, но не факт, что так оно и продолжится. Более того, нельзя исключать и того, что параллельно с наращиванием этого потенциала будут запущены одновременные процессы урегулирования с Россией и встраивания в политику США. В итоге вооруженные силы стран ЕС, в первую очередь их военно-морская, военно-воздушная и в перспективе военно-космическая составляющие могут оказаться уже не символическим, а реальным фактором многостороннего сдерживания в Азиатско-Тихоокеанском регионе.
Российско-китайское сотрудничество ведется и с прицелом на выход за пределы нашей планеты. Постепенно вырисовываются контуры совместного лунного проекта, причем за нашей стороной, вероятно, может остаться энергетическое обеспечение будущей базы. Безусловно, это не ближняя перспектива, однако долгосрочные совместные высокотехнологичные проекты — это весьма полезный скрепляющий элемент. Важным измерением взаимодействия в этой области стали общие подходы, направленные на противодействие доминированию США в космическом пространстве, которое явочным порядком пытаются сделать нормой. Ключевым элементом этой работы остается недопущение размещения оружия в космосе.
Говоря о высоких технологиях, конечно, хотелось бы более смелого взаимодействия китайских контрагентов с российскими предприятиями в условиях санкционного давления на РФ. Вместе с тем, как уже упомянуто, аккуратность в суждениях и понимание в отношении озабоченностей друг друга — в текущей обстановке скорее позитивная характеристика нашего взаимодействия.
Многое можно было бы сказать и про близость российский и китайских подходов в контексте Иранской ядерной программы, и про сотрудничество Москвы и Пекина с Пхеньяном, про фактор AUKUS, но завершить эту колонку хотелось бы темой евразийской безопасности. ШОС (а в определенной мере и БРИКС) — очень гибкие инструменты, что многие эксперты считают серьезным недостатком этих интеграционных объединений. Вместе с тем именно гибкость стала основой российско-китайских отношений, в том числе в области безопасности, что доказывает эффективность такого подхода.
У нас нет и не может быть универсального инструмента, который бы раз и навсегда избавил Россию, Китай и наших соседей от всех проблем в области безопасности, но у нас есть опыт позитивного взаимодействия и решения отдельных проблем. К сожалению, международные конфликты, в том числе вооруженные, вряд ли исчезнут в обозримом будущем. Тем более ценной выглядит стабилизирующая роль существующих отношений между Москвой и Пекином.
Автор — научный сотрудник Центра международной безопасности ИМЭМО РАН, участник российско-китайской конференции клуба «Валдай» 31 марта – 1 апреля в Шанхае
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
