«Если куража нет у тренера, его не будет и у хоккеистов»
Недавно «Спорт-Экспресс» проводил анонимную анкету генеральных менеджеров клубов КХЛ, и один из вопросов был о лучшем тренере лиги всех времен. Победу трехкратного обладателя Кубка Гагарина во главе «Ак Барса» Зинэтулы Билялетдинова, до того еще дважды выигрывавшего (с «Динамо» и той же Казанью) по-разному называвшийся отечественный плей-офф, предположить было можно, но чтобы с таким перевесом! Он получил 13 голосов из участвовавших в опросе 22, ближайшие конкуренты — не более двух. Хотя соперники были более чем серьезные — достаточно назвать Олега Знарка, дважды побеждавшего с «Динамо» и однажды со СКА плюс доходившего до финала с ХК МВД, и Вячеслава Быкова, бравшего трофей с «Салаватом Юлаевым» и СКА.
Накануне своего 70-летия олимпийский чемпион 1984 года, шестикратный чемпион мира и титулованный тренер дал большое интервью «Известиям» и «Спорт-Экспрессу».
Наступает время молодых тренеров
— В каком настроении подходите к юбилею, Зинэтула Хайдярович? Как и где планируете встречать?
— В нормальном! Встречать собираюсь в Москве, с семьей и близкими людьми. Никаких масштабных мероприятий — не мое это. Для меня комфортнее сделать это спокойно, без пафоса, в кругу тех, кого лучше всех знаю и кому больше всего доверяю. Большие тусовки не люблю.
— Не скучаете ли по тренерской работе и планируете ли еще в нее вернуться?
— Да хорош уже, ха-ха! В конце прошлого сезона на пресс-конференции сказал то же самое, и с тех пор ничего не изменилось. Это тяжелая работа. И для того, чтобы хорошо с нею справляться, у тебя обязательно должны быть силы, кураж, огромное желание победить. Ты должен думать об этом 24 часа в сутки. Без этого нельзя.
Слово «кураж» выделю особо. Мы говорим о нем применительно к игрокам, но оно почему-то очень редко звучит в отношении тренеров. Это неправильно. Если куража нет у тренера, его не будет и у хоккеистов. А тогда и зритель, который приходит на арену после работы, уставший, и ждет, что получит удовольствие и позитивные эмоции, уйдет разочарованным. Моей задачей как тренера было поддерживать в команде этот кураж. Но его больше нет, и поэтому не нужно обманывать себя и хоккей.
— Вас же и в прошлый раз в «Ак Барс» чуть ли не через силу возвращали. Тем не менее в первом сезоне вы, заменив в середине сезона Олега Знарка, дошли до финала.
— Так и было. Возникла сложная ситуация, и меня попросили вернуться. Моя совесть перед Олегом чиста. Я не хотел этих перемен, потому что Знарок — хороший тренер, который очень много работал, выиграл и во многих местах доказывал свой уровень. Мне хотелось, чтобы у него был результат, но что-то не сложилось. Меня попросили, мне было немного неловко, я ничего подобного не планировал.
Работа консультантом, которую предложили в «Ак Барсе», мне нравилась, я ее, что называется, почувствовал. Приезжал, общался со Знарком и его штабом, разбирали какие-то ситуации. У меня стало побольше времени на отдых, и в то же время я участвовал в процессе. Вообще, считаю, что если к работе консультанта подходить серьезно, то это может быть полезно для всех. Мне сейчас вообще интересно работать с тренерами, в том числе молодыми, передавать им опыт.
Но в той ситуации получилось так, как получилось. Меня попросили вернуться к рулю, и я сделал то, что смог. Нам немножко не повезло в последнем матче, хотя команда играла очень здорово. Мы в седьмом матче финала уступили ЦСКА — взрослому, состоявшемуся, сыгранному сопернику — с технически очень сильными хоккеистами. Играли против него достойно.
— Сергей Самсонов говорил мне, что от больших тренеров, с которыми он в карьере работал, всегда исходит мощная энергия, которую они каждый день передают хоккеистам. Как вы из себя в течение стольких лет эту энергию в ежедневном режиме выжимали? Где энергетические резервуары?
— Говоря о кураже, я имел в виду именно это! На любой тренировке я не мог пассивно стоять и смотреть на происходящее. Всё время должен был двигаться, что-то кричать, подсказывать. Хотел участвовать во всём с игроками, чувствовал, что без этого просто не могу. Это нужно было и мне, и им, чтобы они ощущали ту самую энергию. И на собраниях то же самое. Поэтому мой голос иногда звучал громче, чем, возможно, следовало. Тем самым я показывал заинтересованность, желание быть внутри процесса. Но это отбирало очень много сил, чего я, конечно, не должен был никому показывать.
— Когда вы почувствовали, что прежней энергии больше нет?
— Когда ушел с тренерской работы в предыдущий раз. Мне уже исполнилось 65, и я заранее решил, что к этому возрасту закончу тренировать. Потому что сложно работать так, как раньше — с той энергией, с той отдачей. Не могу сказать, что не старался, — делал всё, что было в моих силах. Но всё равно чего-то уже не хватало. К тому же пандемия была, что всё усложняло. Я почувствовал, что мне достаточно. Тогда в «Ак Барс» пришел Дима Квартальнов. Но жизнь сложилась так, что мне пришлось еще один отрезок поработать. Но теперь уже точно всё.
Сейчас смотрю на молодых тренеров, которые пришли в профессию, и думаю: теперь их время. Анвар Гатиятулин, Игорь Никитин, Леша Кудашов, Андрей Козырев, Леша Жамнов, Андрей Разин, Виктор Козлов. Новые, свеженькие ребята, каждый из которых пришел с какими-то своими новшествами и что-то изменил. Им доверили — это здорово и интересно, и они дают хороший результат. Смотрю на любого из них и в какой-то момент думаю: «Молодец, парень!» А я почувствовал, что мне достаточно, и ушел в правильное время. Тогда, когда и нужно было.
У нас с Мозякиным хорошие отношения
— Мне понравилось, что в прошлом сезоне Гатиятулин ездил на стажировку в «Ванкувер», а сейчас в системе «Филадельфии» целый сезон проводит Знарок. Вы работали в НХЛ несколько лет. Вам это помогло?
— Это очень здорово помогает. Я уехал за океан начинающим тренером, хотя уже поработал помощником с Владимиром Юрзиновым и Петром Воробьевым. Увидел там очень много нового, и НХЛ стала для меня очень серьезной школой. Порой не сразу понимал, что там происходит, но потом переваривал, анализировал — и это стало для меня серьезной пищей.
У меня было много вопросов. Но, когда входишь внутрь этой кухни, многое становится ясным. В НХЛ стилистика работы такая, что всё построено на постоянном общении. Всё время разговаривали, разбирали какие-то ситуации, были вместе. Та работа, будь то в «Виннипеге», «Финиксе», фарм-клубе, чрезвычайно мне очень помогла и профессионально обогатила. Приехал в Россию с мощным багажом того, что там увидел.
Поэтому отлично, что они туда поехали, и наверняка будут применять что-то в работе. Когда говорят, что хоккей — он везде хоккей, возражаю: да, шайба одна, клюшка одна, но есть нюансы. И эти нюансы надо знать, поскольку именно за счет них ты можешь обыграть равного соперника. Поэтому не надо стесняться спрашивать.
— Кого и о чем?
— Главного тренера, коллег-помощников. НХЛ меня научила тому, что надо всегда задавать вопросы. Я это там и делал. Почему здесь так? Почему там иначе? Слово «почему» было для меня ключевым. Не хочу никому давать непрошеных советов, но любопытство — одно из главнейших качеств, которое, на мой взгляд, должно быть свойственно людям нашей профессии.
И тем более это было важно тогда. Сейчас через интернет можно найти лекции на ту или иную тему, информации очень много, тогда же ее не было. И, оказавшись в Северной Америке, я увидел очень много нового для себя и по тренировочному процессу, и по отношениям в команде, и, допустим, по работе над вбрасываниями. А наложения звеньев? У нас такого еще не было. И эти нюансы, конечно, не бездумно копируя, а проанализировав и адаптировав к своим взглядам, я стал потом использовать в своей работе. Вообще, считаю очень важным это слово — «нюансы».
— В НХЛ вы пересекались со многими зарубежными звездами — Китом Ткачаком, Джереми Реником, Майком Гартнером, Теему Селянне. Что о них осталось в памяти?
— Это еще одно везение в моей карьере — посмотреть вблизи на этих людей и увидеть, как они работают. Все колоритные. У нас в «Виннипеге» была тройка Селянне – Жамнов – Ткачак сумасшедшая! Помню, заканчивается сезон, не попадаем в плей-офф. В России, как правило, все игроки сразу разъезжаются, а мы, тренеры, сидим и обсуждаем, как жить дальше. Прошла неделя — приходит Ткачак. Переодевается и идет велосипед крутить. Думаю: ничего себе! «Ты чего?» — спрашиваю. Объясняет с яркой мимикой: мол, чем ниже в отпуске спустишься, тем сложнее потом вверх подниматься. А ведь парень уже был прилично опытный, часть лучшей тройки команды. И вот это отношение, подход к профессии стали для меня показательными.
Мы, тренеры, тоже должны учиться у игроков. Тот пример я запомнил на всю жизнь, в том числе его слова. Я потом так же объяснял ребятам, почему в межсезонье надо заниматься «физикой». И неслучайно два сына Ткачака добились многого в НХЛ, попали в сборную США, один выиграл Кубок Стэнли. И характеры у них отцовские.
Реник пришел в «Финикс» из «Чикаго» — красивый, летал, щелкал шайбу, зараза, так, что ее вообще не видно! Гартнер, который теперь стал президентом Зала хоккейной славы, — солидный, всегда аккуратный. Простой, но правильный. Селянне — дружелюбный, легкий в разговоре. Был еще один классный парень, финн, защитник Нумминен. Все разные, и у каждого свой колорит. И все оставили очень хорошее впечатление.
— Как вы считаете в цело, всегда ли вам как главному тренеру хватало гибкости во взаимоотношениях со звездами? Если бы была возможность что-то переиграть по отношению к кому-то, поступили бы по-другому?
— Не всегда хватало. Допускал ошибки, это однозначно, не раз был неправ. Но анализ проходит, когда дело уже сделано и поезд ушел. Обойдусь тут без примеров и скажу одно: сам никогда ни на кого не держал зла и не переводил профессиональные разногласия в плоскость личных отношений. Надеюсь, что и ко мне у ребят то же отношение. Особенно у тех, кто стал тренером и смог посмотреть на взаимоотношения с хоккеистами под другим углом.
— Жалеете о фразе в Сочи после четвертьфинала с Финляндией про то, что Мозякин бы там до ворот не доехал? Мне кажется, вас с этой темой просто достали — и вы на эмоциях сорвались. Как Валерий Лобановский, когда его после ЧМ-1990 замучили вопросами, почему он не взял Федора Черенкова, и он бросил, что отъезд в клуб второго французского дивизиона говорит об истинном уровне игрока. Хотя на самом деле относился к нему с уважением. С Мозякиным у вас то же самое было?
— Думаю, да. Это же произошло после проигранного матча. Я сказал эту фразу, но меня спровоцировали. У меня с Сережкой хорошие отношения. Мы и сейчас встречаемся, и никакого личного недопонимания нет. Он неглупый парень и прекрасно понимает, как и что происходит. Вот сколько игроков сборной Канады тогда должны обижаться на тренеров, что их не взяли?
— Например, Марк Мессье, которого в 1998-м прокатили мимо Олимпиады в Нагано.
— Да их полно, на несколько команд хватит! Игрок, которого не взяли, всегда считает, что тренер неправ. Фигура тренера — самая легкая мишень, чтобы его взять и попинать. Про игроков, которые что-то делают неправильно, не говорят, про тренеров — всегда.
Меня самого в 1988 году Виктор Тихонов не взял на Олимпиаду, хотя я на сто процентов знал, что еду туда. Да, мне было обидно. Но что теперь, буду обижаться на Виктора Васильевича и держать это в себе всю жизнь, называть его таким-сяким? Только недоумок так поступит. Эти обиды необъективны. У Тихонова было на это право.
Морозов всегда был порядочным человеком и дружил с головой
— Сейчас НХЛ много смотрите? Внука — Александра Романова, — Александра Овечкина, с которым работали в пору его юности, других знакомых игроков?
— Смотрю, определенные программы у меня есть. За всеми уследить, конечно, сложно, но как же радуюсь за того же Сашку Овечкина! Какой же он молодец! Глыба, просто глыба! Хочу, чтобы у него всё сложилось и он как можно быстрее обогнал Гретцки. Он не просто большой мастер, но и достойный, общительный человек. У него очень много положительного.
— А что для вас важнее — выиграть пять раз чемпионат страны, как вам это удалось, или быть названным Овечкиным тем самым тренером, который оказал на него наибольшее влияние? Я слышал от него это собственными ушами и помню, как вы были удивлены такой оценке, когда передал ее вам несколько лет назад.
— Это разное, нельзя такие вещи сравнивать. Всегда радовался нашим победам, потому что за ними — большой труд. В том числе — труд тренера.
— Как вы сказали игрокам «Ак Барса» после победы в 2018 году: «Я всегда вам говорил: только честный труд, ..., приведет к Кубку!»
— Ха-ха, вы это знаете? Мой девиз! Я думал: зачем они это выложили?!
— Да это же было прекрасно и по-настоящему! Как нынешние молодые говорят, трушно.
— Да? Ну хорошо, успокоили. Для тренера важна каждая тренировка, каждая игра, каждая победа. Не знаю такого тренера, который не радовался бы победам и не огорчался поражениям. Что уж тут говорить о чемпионствах!
Но и за хоккеиста, который у тебя играл, а потом многого добился, ты тоже радуешься. Саша... Помню, как Овечкин уезжал в НХЛ, а до него Андрюша Марков, Леша Жамнов, Дарюс Каспарайтис, Санька Карповцев, Сашка Хаванов — ребята, можно сказать, из моей тренерской молодости. Всегда смотрел, как там они. И мне было очень приятно, когда поступала очередная хорошая новость.
— Марков с Хавановым — это ваше первое чемпионское «Динамо» 2000 года.
— До сих пор всех помню! Кого-то из них вижу — и душа поет. Когда Хаванов, например, комментирует. Радуюсь тому, что он говорит правильные вещи: часто и я так же думаю, учил их так же. Значит, услышал! Он играл у Михайлова в СКА, затем перешел в «Северсталь», а потом в какой-то момент собирался заканчивать. Я его в «Динамо» пригласил, мы разговаривали. Может, он уже и не помнит, но сказал ему: «Саш, давай попробуем. Ты еще в НХЛ будешь играть». И он у меня поработал, а потом уехал в «Сент-Луис» — и там был очень неплох!
Они все очень большое дело делали и для команды, и для хоккея. Очень радуюсь, когда ребята, которые у меня играли, чего-то достигают, и не только на льду. Тот же Леша Морозов стал президентом КХЛ. Игрок, который был моим капитаном и поднимал Кубки Гагарина.
— И победный гол в седьмом матче финала первого Кубка Гагарина забил.
— Да. А первым моим капитаном в «Динамо» был Леша Трощинский. Данис Зарипов с буквой С выходил, Саша Свитов. Они все проделали очень хорошую работу и здорово мне помогали.
— Могли вообразить, что Морозов аж до президента КХЛ дорастет?
— Знал, что Леша может подняться высоко. Он всегда был порядочным, вдумчивым человеком, всегда дружил с головой. Не случайно его на такую роль выбрали. Он и учится, образование получает, хочет расти. Зарипов сейчас депутат Госсовета Татарстана. Ребята выходят на новый уровень, это очень приятно. А я всегда вспоминаю фантастические голы Даниса, который забивал — и никто не мог понять, как он это сделал.
Надо было видеть, с какими глазами в 17–18 лет трудился Овечкин
— Что вы как тренер, работавший с Овечкиным в самом начале его карьеры, думаете о сути его феномена? Это чистый талант, уникальная структура тела, еще что-то?
— Глаза!
— Что глаза?
— Надо было видеть, с какими глазами 17–18-летний Саша трудился. Он смотрел мне в рот. Такой еще, как говорят, гадкий утенок — вроде высокий, но еще худенький. Я за него переживал. Он всё был недоволен, что мало играет, а я боялся, чтобы с ним ничего не случилось. Потому что да, у него было огромное желание, он выделялся, жил хоккеем, любил его и предан ему был до сумасшествия. В каждую игровую ситуацию вкладывался без остатка. Но еще был мальчиком, а против него выходили взрослые мужики. И я придерживал его, поскольку боялся, что они его сломают.
— Рекорд Уэйна Гретцки побьет в этом сезоне?
— А почему нет? Он этот вопрос решит. Как тренер говорю: если у него есть такая мотивация в голове, то он это сделает. Просто уверен в этом.
— Вы сами играли против Гретцки на Кубках Канады. В том числе и когда 8:1 канадцев в финале грохнули. Как остановили его?
— Да хрен, извините, его остановишь! Величайший игрок. До сих пор помню, как в другом матче попытался его встретить. Но у меня ничего не получилось — раз, и проскочил. Только что был здесь, а где он теперь — уму непостижимо.
— Как-то поддерживаете с Овечкиным контакт?
— На постоянной основе нет. Пару лет назад ребята, в том числе и он, приезжали в Казань (на прощальный матч Зарипова в 2023 году. — «Известия»), я перебросился с ним несколькими словами. Мы должны были на ужине встретиться, но у меня, к сожалению, не получилось туда прийти. Каждый занимается своими делами.
— Когда мы с вами разговаривали о работе с юным Овечкиным, вы рассказывали, как он приезжал к вам на Кипр, где вы отдыхали с внуком.
— У меня даже фотографии есть, пришлю вам! Представляете, он где-то, видимо, не очень далеко отдыхал, узнал, что я неподалеку, и приехал. Приятно! Ему же ничего от меня не было надо — и он, уже ставший тем Овечкиным, которого знает весь мир, приезжает на отдыхе к тренеру, который с ним когда-то работал. Такое общение запоминается навсегда.
— И для внука, который теперь тоже играет в НХЛ и защитник номер один в «Нью-Йорк Айлендерс» по игровому времени, это наверняка тоже был вдохновляющий момент.
— Конечно. Эта фотография — на всю жизнь. Молодой Овечкин и внук — еще ребенок.
— На какое место, кстати, среди российских защитников ставите этого самого внука — Александра Романова? По сравнению с Орловым, Гавриковым, Проворовым, Сергачевым, Никишиным.
— Не любитель это делать. Вижу его хорошие качества, у него их много. Есть и недостатки, но он хороший спортсмен. Честный, трудолюбивый, не жалеет себя. Вот это у него самое хорошее — он молодец, работяга и предан игре. А всё остальное придет.
— Вам не кажется, что его, как и многих других наших защитников, в НХЛ переделывают из универсала в домоседа?
— Он должен делать то, что ему скажут. Вы знаете, что такое НХЛ. Там играют лучшие хоккеисты мира. И в такой компании он не должен заниматься самодеятельностью. Как тренер говорю: ему надо выполнять те требования, которые к нему предъявляются. И он должен уметь делать всё. Тренеров там тоже меняют достаточно часто, и у одного одна тактика, у второго — другая. Задача Саши — быть готовым к любой. В этом и заключается профессионализм игрока.
— Какую роль вы сыграли в его воспитании?
— Саша родился в 2000 году, жил в Москве, а я уехал в Казань, когда ему было четыре. Он ходил заниматься в Одинцово, потом в «Крылья», наконец, перешел в ЦСКА — я же всё это время работал в «Ак Барсе». Мало его видел и мог только на словах что-то подсказывать. Конечно, решающую роль в том, кем он стал, сыграл его папа, Стас Романов.
— За то время, что не занимаетесь активной тренерской деятельностью, к внуку не съездили?
— Нет, там сейчас родители. Я пока в Москве.
