Точки, точки, запятые: советский абстракционизм посылает сигналы
Что общего между творчеством советского абстракциониста периода оттепели, сигналами из космоса и экспериментальной зарубежной мультипликацией первой половины XX века? Ответы на эти вопросы дает выставка «Вперед, к Злотникову», открывшаяся в «Граунд Солянке» в сотрудничестве с галереей pop/off/art. Творчество Юрия Злотникова показано здесь в неожиданном контексте, но участие наследников мэтра в проекте гарантирует бережное отношение к смыслам, заложенным автором. «Известия» оценили экспозицию в числе первых.
От космоса до Рая
Интерес к творчеству советских художников-нонконформистов уже давно перерос сиюминутную моду и стал стабильным явлением, рождающим всё новые и новые выставочные проекты. Вот и искусство Юрия Злотникова никак не назовешь обделенным вниманием. Достаточно вспомнить прошлогоднюю ретроспективу в Третьяковской галерее (читайте материал «Известий»). Та экспозиция, однако, была построена вокруг самой известной серии Злотникова — «Сигнальная система», которая была дополнена «Протосистемами», своего рода подходом к этому метациклу. Теперь же зрителям предлагается оценить творчество советского абстракциониста более широко и вдобавок с интересными параллелями.
Юрий Злотников был одним из первых, кто уже во второй половине века занялся в СССР чистой абстракцией. Конечно, его искусство — плоть от плоти эпохи оттепели, когда, с одной стороны, стало можно делать то, чего нельзя было прежде, а с другой — все были невероятно вдохновлены космическими достижениями. Собственно, «Сигнальная система», датирующаяся 1957–1962 годами, и стала воплощением этого стремления к новому и в форме, и в содержании. Размещая на белом пространстве листа разноцветные точки, кружочки и линии, Злотников будто пытался уловить и дешифровать (а может, наоборот, зашифровать?) послания далеких цивилизаций, их нездешние импульсы.
Но поиски в этом направлении не могли продолжаться бесконечно. И дело вовсе не в очередных «заморозках», которые как раз в 1962-м начались после разгрома Никитой Хрущевым выставки абстракционистов в Манеже, а во внутреннем ощущении исчерпанности темы. Однако Злотников не обратился к фигуративному искусству, как, например, Анатолий Зверев, тоже экспериментировавший с беспредметностью в конце 1950-х, а затем ставший одним из лучших советских портретистов. Нет, автор «Сигналов» продолжил исследовать скрытую логику и рождающиеся взаимоотношения красок и штрихов. Но сделал шаг в сторону большей импровизационности и эмоциональности.
Так появился, например, «Библейский цикл», где на одной из работ яблоко парит среди различных черточек и мириад точек (звезды? скрытая структура Божьего мира?), а в единственной волнистой линии, увивающей прямую вертикаль, можно усмотреть намек на змия. Это монохромное произведение в «Граунд Солянке» экспонируется вместе с двумя цветными листами, пространство которых разделено на девять сегментов — намек на иллюстрированные жития святых или клейма на иконах. Хотя в самих изображениях даже при большом желании не разглядеть конкретных сюжетов. Скорее, потоки неровных фигур и отрезков передают обобщенный драматизм событий Священного Писания.
Мультфильмы про абстракцию
Вещи эти выставляются не так часто, как «Сигнальные системы», но главный сюрприз — даже не конкретные работы Злотникова, а их диалог с ранней западноевропейской анимацией. В данном случае «Библейский цикл» сопоставляется с Ein formspiel (1927) Оскара Фишингера. За полвека до появления компьютерной графики и видеоарта он экспериментировал с оживающими на экране беспредметными графическими фигурами, паттернами, зацикленное движение которых завораживает и в то же время ставит зрителя перед вопросом: какова внутренняя логика этих образов? Она вроде бы есть, но пониманию недоступна. Чем не злотниковские эксперименты?
Выставка заняла два этажа здания на Солянке, и его специфическая архитектура — множество маленьких комнаток, в которые поочередно заглядываешь, словно ищешь артефакт в компьютерной игре, — оказалась очень органичной для таинственного искусства Злотникова (куратором проекта выступил художник и композитор Никита Спиридонов, а консультантами — внуки мастера Александр Злотников и Андрей Тюленев). Так вот, в каждом закутке мы видим новый блок работ — и нового экранного «компаньона». Помимо упомянутого Фишингера это Гарри Смит, Мэри Эллен Бьют, Викинг Эггленинг. Широкой публике они едва ли знакомы, да и Злотников почти наверняка их не знал. Тем интереснее, что в разных видах искусств и с разных сторон к одним и тем же идеям приходили западные киноэкспериментаторы и советский живописец.
Или вот еще одно прозрение нашего соотечественника: лист, почти полностью залитый красным — пульсирующим, вибрирующим, растекающимся. Марк Ротко? Ив Кляйн, делавший нечто подобное, только в синем цвете? И да и нет. Даже здесь Злотников индивидуален и узнаваем. Кстати, работа эта остроумно размещена в конце длинного коридора. Как следствие, она притягивает внимание издалека, буквально примагничивает зрителя своим мистическим звучанием.
Сигналы в будущее
Впрочем, самое сильное впечатление посетителей ждет не на нижнем уровне, где помещены преимущественно графические работы, а на втором этаже. Там стены заняты крупными поздними холстами Злотникова. И оказывается, что этот вроде бы камерный художник, предпочитавший минималистичное, математически сухое использование белых листов, не менее органично чувствовал себя, работая маслом, и мог заполнить объемное пространство невероятными энергетическими потоками, которые уже не статичны, как «Сигналы», но устремлены в разных направлениях. Хотя и столь же загадочны.
Здесь тоже не обошлось без творческих диалогов — но только уже не с западными классиками, а с нашими современниками. И оказывается, что искусство Злотникова — на самом деле не вещь в себе, а живительная среда, в которой могут вырасти самые разные явления, будь то графические партитуры для синтезатора АНС Олеси Ростовской или псевдодетские рисунки на стенах Саши Мороз (цикл «Предрассветные сумерки» напрямую инспирирован работами Злотникова и создан в преддверии выставки).
Наверное, и эту ретроспективу нельзя считать исчерпывающей, хотя по своему масштабу она не уступает, а может, и превосходит третьяковскую. И вместе с тем это лишнее доказательство того, что советское наследие — в частности, Злотникова — нам еще изучать и изучать, расшифровывая его сигналы, отправленные в будущее.
