Неудачное покушение на Дональда Трампа и его триумфальное выдвижение на республиканском конгрессе в Милуоки создали у многих наблюдателей впечатление, что судьба предвыборной гонки если не решена, то близка к этому. Фото Трампа, окровавленного, на фоне американского флага, моментально стало мемом, ядерный электорат сплотился, а сомневающиеся находились под впечатлением от драматического накала. Не обошло это впечатление и автора этих строк. Впрочем, в американской политике — как и всегда — всё не так однозначно.
Ощущению высочайших шансов Трампа на победу в президентской гонке и возврату в Белый дом способствовал и полный раздрай в лагере демократов. Массированная кампания против Байдена, его долгий отказ от самоотвода создавали впечатление потери управляемости и партией, и выборной кампанией. Если бы после выхода действующего президента из гонки началась борьба за определение нового кандидата, это, вероятно, действительно привело бы к необратимой девальвации шансов демократов остаться у власти.
Однако американский политический мейнстрим, обитающий сегодня преимущественно под сводами Демократической партии, в очередной раз показал, что совершенно не намерен так просто расставаться с властью. Cовершив «дворцовый переворот», партия и вся окружающая ее массивная экосистема: СМИ, доноры, лидеры мнений и лояльные селебритис — словно по щелчку переключились на поддержку нового кандидата.
Уровень сплоченности вокруг Камалы Харрис в какой-то степени можно назвать беспрецедентным. Процесс «камализации» Демократической партии занял не более недели, за этот короткий срок о ее поддержке заявили все ключевые лидеры мнений, а в мейнстримных СМИ развернулась кампания по ее продвижению. Последний бастион — Барак и Мишель Обамы — пал 27 июля. До этого экс-президент высказывался в осторожном ключе, предлагая запустить процесс внутрипартийного отбора. Но, видимо, цейтнот и желание любой ценой отразить возвращение Трампа к власти перевесили разумные доводы, связанные с соблюдением процедур. Кадры разговора Харрис с четой Обама стали важной частью медиасопровождения ее кампании и окончательным закреплением ее статуса кандидата в президенты. Да что там, на поддержку Харрис бросили даже ветерана — столетнего экс-президента Джимми Картера.
К настоящему моменту Харрис уже набрала необходимое количество голосов делегатов грядущего в конце августа конвента Демократической партии. Отсутствие не только праймериз (даже в усеченном порядке), но и какой-либо внутрипартийной дискуссии создало определенный осадок среди рядовых партийных активистов, который может аукнуться в будущем. Всего несколько недель назад вся либерально-прогрессивистская Америка безоговорочно поддерживала Байдена, отмахиваясь от любых разговоров о его возрасте, слышавшихся главным образом из лагеря оппонентов. И — в течение всего лишь месяца безоговорочный лидер был отстранен, а доселе считавшаяся малопригодной для президентской роли Камала Харрис стала главным спасителем свободного мира.
Это возвращает нас к вопросу о природе той политической силы, которая остается сегодня правящей в Вашингтоне — и на официальном уровне, в рамках пока еще действующей администрации, и на уровне неформального «глубинного государства» — тех самых 97% чиновников, экспертов и сотрудников НКО, которые голосуют в столичном округе Колумбия за Демократическую партию. Ведь с ней так или иначе придется иметь дело, особенно если демократы всё же удержат Белый дом и Харрис возглавит новую администрацию.
То, что демократы в последние годы превратились в «партию истеблишмента», стало расхожим клеймом не только в России, но и в самих США. Путь демократов к этой роли был тернист. По-видимому, превращение произошло в период правления Обамы, которого самого поначалу многие считали харизматическим лидером и голосом контрэлитизма.
Возглавляемые вторым выходцем из семьи Бушей республиканцы сами в то время выглядели партией политических и финансовых кланов. Если бы демократы пошли по пути еще большего полевения, прежде всего в экономической сфере, и преемником Обамы стал условный Берни Сандерс, сегодняшняя политическая жизнь в США, возможно, выглядела совсем по-другому.
Однако линии разделения в американской политике пошли по другим областям, чему способствовали как объективные тренды, так и субъективные обстоятельства. Обама оказался не социалистом, как его обзывали оппоненты-республиканцы, а центристом с левой риторикой, и это оказалось (или показалось) крайне действенной формулой политического управления, компромисса между широкими массами и Вашингтоном, особенно в условиях наступившей после 2007 года экономической турбулентности.
Уверенные победы на президентских выборах 2008 и 2012 годов, по-видимому, привели верхушку Демократической партии к выводу, что формула отработана и может быть воспроизведена при любых вводных. Тогда, к слову, начала проявляться и предвзятость мейнстримных СМИ, явно симпатизирующих респектабельной левоцентристской повестке и воплощавшему ее харизматичному Обаме. В полной мере эта предвзятость проявится после прихода к власти Трампа, превратив многие СМИ в часть политической машины демократов.
В то же время превращение Демпартии в платформу для отстаивания интересов меньшинств сделали ее структуру и идеологическую базу более дробной, гораздо более фрагментированной, чем у республиканцев. Леваки «старой школы» вроде Берни Сандерса соседствуют в ней с представителями этнических и расовых меньшинств, ЛГБТ (признано экстремистским движением в РФ, его деятельность запрещена на территории страны), различных феминистических движений, неопрогрессивистами и другими. Каждая политическая группа имеет в партии свою группу лидеров, кокус, неформальную сеть сторонников и голос. В этих условиях кулуарное согласование кандидатов внутри партии становится едва ли не более сложным процессом, чем публичная избирательная кампания.
Сочетание этих двух факторов — внутрипартийная мозаичность и видимое превосходство в ресурсах — видимо, привело к тому, что постобамовские демократы стали боссистской партией, выдвигающей антихаризматичных кандидатов-номенклаторов, а контроль над их выдвижением стал переходить от института праймериз к механизмам неформальных сделок внутри верхушки.
В 2008 году Обама мог победить на праймериз партийного тяжеловеса Байдена, доказав свою способность вести за собой избирателя. В 2016-м выдвижение Хиллари Клинтон проходило почти вне конкурентной борьбы — главный спарринг-оппонент в лице Берни Сандерса скорее работал на популяризацию своих идей, а не на борьбу за лидерство. Действительно, зачем выбирать сильного лидера в качестве кандидата, если мощная политическая машина всё равно способна сгенерировать большинство голосов? В представлении демократов, в ходе кампаний 2016 года и 2020 года кандидат, побеждавший внутри партии, почти автоматически должен был стать президентом. Тем обиднее была осечка 2016-го.
С появлением Трампа и трампизма у демократов появился сильный оппонент, но одновременно произошло и окончательное складывание механизма воспроизводства власти. Кампании демократических кандидатов приняли форму не позитивной аккумуляции голосов, а достижения политической лояльности «от противного» — мол, кто угодно лучше, чем он, голосуйте не за человека, а за стабильность. Этим характеризовались как президентские кампании 2016 и 2020 годов, так и промежуточные выборы 2018 и 2022-го.
Имя, пол, личные качества кандидата в этих условиях в какой-то степени стали вторичными характеристиками, рабочим материалом для политтехнологов. Очевидные возрастные проблемы Байдена отступили перед готовностью партийных боссов, лидеров мнений и доноров поддержать понятного и уважаемого человека в 2020 году.
Долгое игнорирование его возраста в преддверии кампании 2024-го, видимо, в немалой степени было связано с тем, что в более или менее удобоваримом физическом состоянии Байден считался вполне переизбираемым в русле уже отработанного механизма. Лишь очевидная утрата части когнитивных способностей заставила демократический истеблишмент бить в набат и искать срочную замену.
Камала Харрис — запасной игрок со скамейки, готовый принять капитанскую повязку в условиях, когда матч вроде как всё равно должен идти в одни ворота (ведь арбитры и спонсоры матча на их стороне, а в команде есть несколько старых, но очень именитых форвардов). То, что тренерский штаб в лице партийной верхушки решился на эту замену — в последний момент, да еще и игрок средненький, — объясняется именно таким, несколько самоуверенным, но не сказать что необоснованным восприятием ситуации. Уверенностью в том, что, несмотря на очень плохие вводные, выстроенная политическая машина не подведет, не даст осечки, как в 2016-м.
Фактически внепроцедурное «назначение» Харрис кандидатом в президенты — без праймериз и консультаций с базовыми партийными организациями и активистами — логически завершило оформление Демократической партии США как номенклатурной и в какой-то степени даже внедемократической политической силы. Джефферсонианские принципы республиканизма, в основе которых всегда лежало критическое мышление, учет разных мнений и демократические процедуры, уступили место отстаиванию либеральной идеологии и существующего политического порядка — в США и за их пределами. В «камализированной» Америке для успеха не нужно быть демократом, достаточно быть либералом с весьма вольным представлением о принципах.
Нет сомнений, что запущенная вашингтонским истеблишментом политическая машина сделает всё, чтобы не допустить прихода к власти Трампа и его сторонников. В считаные дни кампания Харрис уже получила свыше 300 млн долларов США. Это в два раза больше республиканских фондов. При сохранении такой динамики общий бюджет предвыборной кампании Харрис может приблизиться к рекордным $2 млрд. Эти огромные финансовые ресурсы вкупе с массированной поддержкой либеральных СМИ и лидеров мнений, по-видимому, должны обеспечить победу тем силам, который представляют сегодня американский политический мейнстрим.
Нет сомнений, что практика подавления внутренних врагов будет переноситься этой политической силой и вовне. В этой связи победа Камалы Харрис едва ли даст какое-либо облегчение России и другим открытым или молчаливым оппонентам американской гегемонии.
Впрочем, эта попытка подавления работает всё хуже. И весьма вероятная, несмотря на задействованные истеблишментом колоссальные ресурсы, победа Трампа на грядущих выборах — лучшее тому свидетельство.
Автор — доцент, заведующий лабораторией политической географии и современной геополитики НИУ ВШЭ
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
