«Мне хочется стать частью российского сообщества кинематографистов»
Искусственный интеллект угрожает киноиндустрии, Россия — прибыльный рынок для фильмов в жанре хоррор, а в США слишком много гнева и разлада. Об этом «Известиям» рассказал американский режиссер, актер и продюсер Винсент Грэшоу в преддверии выхода своего фильма «Шепоты мертвого дома» в российский прокат. А заодно — пообещал позвать корреспондента «Известий» на роль в своей новой картине.
«Стремительное развитие технологий несет реальную угрозу»
— Как вы считаете, жанр хоррора переживает возрождение?
— Да, я абсолютно в этом уверен. Это происходит последние 10 лет. Кстати, я прочитал сценарий «Шепотов мертвого дома» еще в 2013-м году и приобрел на него права. Мне хотелось сделать фильм уже тогда, перед волной качественных хорроров, но производство фильмов требует много времени. Годы шли, я пытался закончить работу над «Шепотами». Параллельно я видел, как выходят такие ленты, как «Оно» (It Follows), «Ведьма» (The Witch), «Бабадук», «Реинкарнация» и другие. Появилось много потрясающих фильмов, которые обновили жанр.
— Снимать хорроры — прибыльное ремесло?
— Однозначно. Проверенные франшизы, например «Астрал», всегда будут показывать хорошие результаты. Но с такими сериями иногда возникает перенасыщение, и нужно сделать перерыв. Сегодня в кинотеатрах лучше всего работают не только крупные франшизы, например экранизации комиксов Marvel, DC, но и хорроры. Именно сейчас у создателей ужастиков много возможностей выстрелить.
Кадр из фильма «Шепоты мертвого дома»
— Вы сталкивались с цензурой и культурой отмены?
— Я точно не фанат культуры отмены. Людей критикуют за сценарии, идеи, высказывание личного мнения. Происходило ли это со мной? Напрямую — нет, но в кинобизнесе приходится считаться с тенденциями. А мне на это плевать. Если мне что-то нравится, то я буду это делать вопреки окружающим. В этом заключается креативное самовыражение. В США сейчас очень развита культура отмены, но, я думаю, она со временем пропадет.
— Вы поддерживаете забастовку Гильдии сценаристов?
— Я считаю, что это очень важно. Я провел большую часть жизни, занимаясь производством фильмов. И моя жизнь удачно сложилась именно из-за этого непростого труда. Осознать, что в какой-то момент тебя могут просто заменить, принизить твои труды, лишить возможности самовыражаться и создавать фильмы — это ужасно.
Я уважаю их борьбу за будущее, за право не быть вытесненными искусственным интеллектом. За право получать достойные гонорары от больших студий, особенно от стриминговых сервисов. Многие сценаристы и актеры зарабатывают именно за счет ТВ-шоу и сериалов. Например, если такая передача обрела успех и вышло больше пяти сезонов на телевизионной сети, то это гарантирует заработок на всю оставшуюся жизнь. Со стриминговыми сервисами такого не происходит.
Сейчас отличное время, чтобы отстаивать свои права. Я сам отношусь к инди-сообществу и меньше сталкивался с подобным. Но надеюсь, что все смогут получить то, что хотят и заслуживают.
— Может, искусственный интеллект — это просто очередная технология, с которой нужно смириться?
— Да, вполне. Искусственный интеллект уже существует и вряд ли пропадет в ближайшем будущем. На самом деле, это непростой вопрос. Я, честно говоря, не очень много знаю о подобных технологиях. Пользоваться ими тоже не приходилось, да и не очень хотелось.
Мне кажется, что сценаристы творят, исходя из собственного опыта и эмоций. Они создают фильмы на основе идей, которые хотят рассказать. Не знаю, во что это выльется в будущем, но заменять сценаристов искусственным интеллектом неэтично. Стремительное развитие технологий несет реальную угрозу. Нужно пытаться себя защитить и, как минимум, осознавать опасность и потенциал ИИ. Хорошо, что на ИИ обратили внимание и относятся к нему серьезно. Уже сейчас видно, что графические дизайнеры под угрозой: ИИ делает впечатляющие постеры и картины.
Это новая технология, и я понимаю, почему многих радует ее развитие. Я просто надеюсь, что ИИ останется второстепенным инструментом. Хотя, кто знает, может, в будущем кто-то сделает фильм про дельфинов, в котором покажут меня вместе с Томом Хэнксом. Может быть, создание фильмов даже станет обычным хобби для всех. Но я точно могу сказать, что взять чужой облик и бесконечно его использовать — это неправильно. Но ведь именно это хотят сделать крупные студии.
«В США большая инфляция, не все готовы тратить по $15–20 на фильм»
— В чем причина кризиса американского кинематографа, особенно блокбастеров?
— Мне больше по душе независимое кино. Но, признаюсь, мне понравился «Оппенгеймер». Люблю работы Кристофера Нолана, на его фильмы я обязательно хожу в кино.
Произошло перенасыщение рынка такими высокобюджетными картинами, и компании не следят за тем, сколько продуктов они выпускают. Зрители легко могут утомиться от блокбастеров, которые выходят один за другим. Леонардо Ди Каприо, например, не так часто видно на экране, он очень выборочно снимается. И когда зрители видят, что вышел новый фильм с его участием, то они отправляются в кинотеатры. Возможно, с блокбастерами нужно поступать так же.
Я не эксперт в таких вопросах и объяснить причину снижения бокс-офиса не могу. Зато я могу сказать, что в США большая инфляция, и не все готовы тратить по $15–20, чтобы посмотреть фильм. Поэтому я оформил себе подписку для кинотеатров за $30 в месяц и могу ходить сразу на несколько сеансов. Обычно я выбираю новинки, о которых вообще ничего не знаю, и иду.
Кадр из фильма «Оппенгеймер»
— А Россия — это прибыльный рынок для хорроров?
— Конечно. Я, к сожалению, никогда не был в России, но всегда хотел приехать. Много лет назад на кинофестивале во Владивостоке показывали фильм «Беллфлауэр, Калифорния», над которым я работал (Грэшоу выступил продюсером и актером в этой картине. — «Известия»). Мне очень хотелось быть там, но не получилось. Надеюсь, что «Шепоты мертвого дома» понравятся российской аудитории, и мне очень хочется стать частью российского сообщества кинематографистов.
— Не боитесь, что вас попытаются «отменить» из-за выхода «Шепотов»?
— Не боюсь, мне плевать, что говорят другие. Фильмами надо делиться со всеми, и я не осуждаю жителей какой-либо страны. Если ты хочешь помочь зрителям сбежать от реальности, кто вправе это запретить? Люди везде остаются людьми, и я благодарен, что у меня есть возможность показать свой фильм в России.
— Сталкивались ли вы с давлением со стороны коллег из-за таких вот взглядов?
— В последние пять-семь лет мне приходилось работать в таких токсичных условиях. Поэтому я решил просто не обсуждать такие вещи с кем-либо. В подобных темах я пытаюсь найти нюансы и выстроить диалог, но иногда с людьми даже не получалось нормально поговорить.
Так много гнева, разлада, особенно в Америке. Приходится держать мнение при себе и фокусироваться на производстве фильмов, уже через них донося свои мысли и идеи. Иногда мне вовсе кажется, что люди не хотят слышать другую точку зрения, им нужно, чтобы с ними соглашались.
Винсент Грэшоу
«Иди и смотри» — настоящий хоррор!»
— Как действительно напугать зрителя, не используя дешевых трюков?
— Джампскейры (моменты, когда неожиданно выпрыгивают какие-то монстры, убийцы и т.д. — «Известия») не требуют глубокого погружения в потаенные страхи и подсознание людей. Я больше заинтересован в том, чтобы проникнуть в сознание зрителя и затронуть его подсознание. Только сделать это надо так, чтобы аудитория этого не заметила.
Мне кажется, если сделать хоррор-фильм правдоподобным, то есть рассказать человеческую историю, а не показывать привидения, инопланетян и паранормальные явления, то это в разы страшнее. Это была одна из сильных сторон «Шепотов мертвого дома». Когда я читал сценарий, сюжет меня действительно зацепил. Именно о таких фильмах говорят с друзьями после сеансов, они застревают в голове. Один кинокритик сказал о «Шепотах мертвого дома», что это как сесть в огромную кастрюлю на плите и медленно повышать температуру. В определенный момент ты осознаешь, что варишься заживо, но будет уже поздно.
— Из тех фильмов, что вы смотрели, какой был самый страшный?
— Мне нравится сразу несколько видов хорроров: я люблю серию «Крик». Оригинальный фильм я посмотрел еще ребенком, и он отпечатался в моей памяти. Еще хороши «Астрал», или более глубокая «Ведьма». Но «Иди и смотри» (классическая лента Элема Климова о Великой Отечественной войне. — «Известия») действительно меня травмировал. Сила настоящего кинематографа! Для меня это был настоящий хоррор. Во время его просмотра ты ощущаешь, что такое реальная война. Это не тот фильм, от которого волосы дыбом встают, и потом боишься теней за углом, но он навсегда остается с тобой.
Кадр из фильма «Иди и смотри»
— Что нужно сделать обычному человеку, чтобы сыграть в зомби-хорроре?
— Если вы хотите сыграть зомби, то сначала стоит нанять хорошего специалиста по гриму, чтобы он как следует над вами поработал. Или можно пойти традиционным путем: сходить на прослушивание. Если вы действительно хотите сняться, то в следующий раз, когда я буду делать зомби-хоррор, обязательно вам позвоню!
Винсент Грэшоу — американский режиссер, продюсер, актер, сценарист, монтажер. Известен по фильмам ужасов.
