Смена парадигмы: кто выиграет и кто проиграет от деглобализации
Новый мировой экономический порядок наступает очень быстро. Эпоха агрессивной глобализации сменяется эпохой скрытого и открытого протекционизма, финансово-экономических блоков и промышленной политики. Такая реконфигурация мира неизбежно ведет к разделению на тех, кто сможет выйти победителем, и тех, кто оседлать эту волну не сможет (среди последних будет немало стран, максимизировавших свою выгоду от глобализации). О том, как смена глобальных среднесрочных трендов повлияет на расклад сил в мировой экономике и финансовой системе, — в материале «Известий».
Смена вектора
Тенденция к ослаблению глобализации впервые отметилась еще после кризиса 2008 года. В течение десятилетия темпы роста мировой торговли отставали от темпов роста глобального ВВП (при том, что и последние замедлились по сравнению с «нулевыми»). Тем более эти процессы ускорились в ходе торговой войны конца 2010-х между США и Китаем, в которой параллельно пострадал и ЕС. «Зеленый переход», пандемия, разрыв цепочек поставок и, наконец, конфликт вокруг Украины, при котором международная обстановка резко обострилась, обеспечили логическое завершение процесса.
Словосочетание «промышленная политика», которое в условиях Вашингтонского консенсуса считалось чуть ли не ругательным и относилось к числу крайне неортодоксальных мер, сейчас становится нормой. Запреты и контроль над экспортом важных продуктов и материалов даже вне официально одобренных санкций — также широко применяемый инструмент. Достаточно вспомнить разгоревшуюся «войну чипов», в которой США не только поставили контрольные механизмы на поставки полупроводников и оборудование для их производства в Китай, но и надавили на другие страны (Япония, Нидерланды) с требованием сделать то же самое.
В ответ КНР ввела аналогичный контроль над экспортом металлов галлия и германия, которые важны в производстве чипов. Отметим, что ни один из этих шагов официально не объясняется тем, что противоположная сторона в чем-то провинилась на международной арене — что всегда бывает в случае санкций. Лет 15 назад это вызвало бы скандал на уровне Всемирной торговой организации, а теперь это просто элемент экономической политики. Тем более что и сама ВТО на данный момент является по ряду причин дисфункциональной организацией.
США: пока глубокие карманы
«Размер имеет значение» — к такому выводу приходят авторы статьи в The Wall Street Journal, обрисовывающей перспективы новейшего мирового порядка. Крупные державы и экономические блоки и союзы в этой гонке имеют заметное преимущество: во-первых, они обладают глубокими карманами, чтобы оплатить себе крайне дорогостоящую промышленную политику, а во-вторых, располагают большим внутренним рынком, где хорошо работает эффект масштаба — снижение себестоимости единицы продукции при увеличении объема выпуска.
США в этом плане находятся в весьма выгодном положении. Неудивительно, что импульс к деглобализации во многом исходит от них — как и импульс к глобализации 40–50 лет назад. Но нужно отметить, что еще в «доглобальную» эпоху США были очень богатой страной, обеспеченной всем необходимым: ее ВВП на душу населения значительно превосходил почти все европейские и тем более азиатские страны вплоть до совсем недавних времен.
Хотя глобализация принесла США еще больше богатства, распределилось оно крайне неравномерно — почти все сливки собрали верхние по уровню доходов слои, которые составляют 10–20% общества, а максимальными благополучателями и вовсе стали верхние 1% и даже 0,1%. Обратной стороной этого процесса стал острый кризис американской промышленности и смежных с ней сфер, переросший в социальный кризис для жителей городов вдали от побережий.
Сейчас Америка пытается отыграть это назад, в том числе при помощи многочисленных субсидий для высокотехнологичного производства, — особенно это касается полупроводников. Общий объем субсидий по акту о снижению инфляции составляет $369 млрд на несколько лет, а акт о чипах и науке предусматривает $39 млрд на производство полупроводников и смежной продукции.
Инвестиции в США и так находятся на подъеме. По данным WSJ, поток иностранных капиталовложений в страну с 2012 по 2022 год вырос на 40%, что является одним из лучших показателей среди стран ОЭСР. В последние годы многие компании начали открывать или заявлять о намерениях открыть производства в разных штатах США, в числе которых и заводы, перенесенные из Европы. Америка в сложившейся ситуации выглядит для многих иностранных компаний более перспективной точкой как производства, так и реализации продукции.
Однако у американцев не всё идеально. Хотя доллар всё еще пользуется своей «непомерной привилегией», его превращение в оружие пугает многих и угрожает его статусу. Дедолларизация мировой экономики станет тяжелым ударом по США особенно вкупе с зашкаливающим бюджетным дефицитом (как в военное время) и госдолгом, приближающимся к уровням Италии и Греции. Ко всему прочему надо добавить потерянные за десятилетия деиндустриализации компетенции и нехватку квалифицированных рабочих рук, восполнить которую будет не так просто из-за неадекватной задачам системы образования.
Китай: двойная циркуляция
Китай, как и США, может похвастать огромным внутренним рынком, который в перспективе может стать крупнейшим в мире. Долгое время китайская экономика была экспортно ориентированной, но уже к середине 2010-х годов стало ясно, что экспорт до уровня самых развитых государств страну не поднимет — как в силу объективных ограничений (Китай слишком велик, чтобы базировать свое благополучие на поставках в другие страны), так и из-за процессов деглобализации.
В 2020 году китайские власти приняли политику «двойной циркуляции», которая призвана сделать ставку на развитие внутреннего рынка. В частности, в ней идет речь об увеличении производства уязвимых секторов, таких как полупроводники. КНР уже немало продвинулась в выпуске чипов и оборудования для них (в данный момент компании Китая могут производить чипы на техпроцессе 7 нм и фотолитографические машины с техпроцессом 28 нм). Кроме того, Китай продолжает увеличивать свои и без того немалые расходы на научно-исследовательские и конструкторские работы. Иностранные же инвестиции в страну за 10 лет выросли более чем в полтора раза, до $189 млрд в 2022 году.
Другие сильные стороны Китая — доминирование на мировом рынке многих важных материалов (например, редкоземельных и редких металлов), отлично продуманные производственные цепочки, квалифицированная и всё время совершенствующаяся рабочая сила, а также лидирующие позиции в продукции для зеленой энергетики, переход на которую является императивом для многих стран мира. Колоссальные валютные резервы и сбережения позволяют не переживать о сокращении профицита торгового баланса.
Но и Китай не является неуязвимым: страна зависит от поставок множества ресурсов и технологически всё еще отстает в наиболее зрелых секторах промышленности. Еще важнее то, что экономика страны перегружена долгом, который в сумме составляет свыше 300% ВВП. Наконец, есть демографические проблемы — население Китая стареет очень быстро, а усилия по восстановлению рождаемости пока не принесли внятных результатов. Это довольно серьезные барьеры для самодостаточности страны в среднесрочной перспективе.
ЕС: энергокризис в действии
Евросоюз вместе взятый является одной из крупнейших экономик мира с развитым, высокотехнологичным промышленным сектором, обладающим превосходными компетенциями в большинстве отраслей. ЕС может позволить себе тратить большие деньги — так, например, Intel предложены льготы и субсидии от германского правительства на строительство двух полупроводниковых заводов общей суммой в $11 млрд. И всё же ЕС достаточно трудно отнести к тем, кто выиграет от сложившейся ситуации.
Угроза деиндустриализации стран Европы более чем реальна, что наглядно показал прошлый год — компании готовы переносить производство в США или Китай из-за резкого роста цен на энергоносители в государствах Евросоюза. Прямые иностранные инвестиции за 10 лет сократились более чем в полтора раза, до $200 млрд, таким образом, лишь немногим превышая уровень иностранных инвестиций в Китай. Кроме того, наличие единого внутреннего рынка сталкивается с разнообразием законодательных систем и внутренним противостоянием между странами блока (выражающееся, например, в спорах по поводу национальных долгов и дефицитов), что существенно усложняет развитие экономики.
Великобритания: Сингапура на Темзе не получится
В наибольшем же проигрыше могут оказаться некоторые страны средних размеров, не имеющие крупного внутреннего рынка и полагающиеся на экспорт или финансовые услуги. К примеру, запустить независимую высокотехнологичную промышленность в Великобритании — запредельно сложная задача. При брекзите британские лидеры предлагали картинку «Сингапура-на-Темзе» — «многовекторную» в экономическом смысле державу, успешно торгующую со всем остальным миром. Но в условиях деглобализации это потенциальное преимущество стремительно превращается в острую проблему. Лондон не может себе позволить промышленную политику в масштабах США или хотя бы Европы: даже британские фирмы предпочитают открывать производство в Южной Корее или Северной Америке.
Никелевый ОПЕК и другие ресурсные рычаги
Не все страны могут позволить себе многомиллиардные субсидии, но многие обладают другим рычагом — природными ресурсами. Отход от глобализации требует колоссальных инвестиций в инфраструктуру, а значит, еще большие объемы сырья и материалов. Кроме того, вероятно, придется частично отказаться от принципов «бережливого производства», которое является типичным порождением глобализации и подразумевает минимальные запасы ради максимизации эффективности. При системе с большими запасами объем закупок ресурсов дополнительно увеличится, что означает новый суперцикл роста цен на них.
Многие экономики являются и так почти монополистами в одном или нескольких ресурсных секторах: новая экономическая ситуация в мире добавляет рычагов в их руках. К примеру, Индонезия является крупнейшим производителем никеля в мире. Уже сейчас страна приняла ограничения на вывоз руды, требуя строительства как минимум обогатительных комбинатов на своей территории. Кроме того, Джакарта планирует создать что-то вроде «никелевого ОПЕКа» для поддержки цен на мировом рынке. Всё это дает значительный толчок развитию национальной экономики и промышленности в целом.
В схожей ситуации находятся и многие африканские страны, владеющие запасами стратегически важных металлов, — к примеру, ДР Конго, добывающую 73% мирового кобальта. В особенности же хорошие перспективы просматриваются у Южной Америки, а точнее, у Аргентины, Боливии и Чили, контролирующих львиную долю мировых запасов лития, — «новой нефти», без которой не будут работать батареи и «зеленый переход» невозможен в принципе.
У России также есть все возможности преуспеть в новом мире — чем-чем, а ресурсами наша страна не обделена и в период суперцикла может резко увеличить свои экспортные доходы. В ту же копилку можно положить хорошую инфраструктуру и качественное образование, воспроизводящее квалифицированную рабочую силу. Внутреннего рынка для развития страны будет недостаточно хотя бы в силу демографических причин, но его размеры являются хоть и важным, но не единственным критерием развития в новых условиях. Вопрос лишь в том, как имеющиеся шансы будут реализованы.
