По мере затягивания конфликта на Украине усиливается евро-атлантическое давление на Сербию с требованием присоединиться к санкциям. О том, что политические тенденции чутко осознаются Белградом, говорит эволюция заявлений президента страны Александра Вучича: от фразы «Вы защищаете интересы Украины, а я защищаю интересы Сербии», сказанной Олафу Шольцу 10 июня 2022 года, до формулы «Сербия введет санкции, только если у нее не останется другого выбора», объявленной 17 марта 2023-го.
Для понимания этой риторики необходимо оценить сочетание двух базовых императивов, присутствующих в сербской внешней политике. Одним из них остается самосохранение, а другим — стремление к диверсификации внешнеполитических связей. Напомним, Сербия имеет семь непосредственных географических соседей (не считая соседей отдаленных) с вполне обозначенной евро-атлантической блоковой солидарностью. Зависимость от европейского окружения и стремление к гармонизации региональных отношений выражены в принципе «кооперативной безопасности», присутствующем во внешнеполитической доктрине Сербии.
В начале XX века на Австро-Венгрию приходилось около 60% сербского импорта и 90% экспорта. Сегодняшнюю статистику, говорящую об ориентированности на ЕС около 60% сербского импорта и экспорта, в данном контексте не стоит считать случайным феноменом. В известном смысле ориентацию на Западную Европу, о которой говорят еврофункционеры в своих агитационных нарративах, действительно можно назвать предопределенной. Однако замкнутость на европейский рынок в 1906 году не спасла Сербию от масштабной «торговой войны» с Австро-Венгрией. Ее следствием стал не экономический коллапс, а появление новых торговых партнеров и усложнение структуры сербского продуктового экспорта, ранее не включавшего товары глубокой переработки.
Санкционный опыт 1990-х годов и нежелательность его повторения находит выражение в стремлении максимально разнообразить внешние связи и поддерживать дружелюбные отношения с самым широким списком стран, включая конкурирующие друг с другом США и Китай, вчерашних противников Турцию и Германию, а также государства Персидского залива, сочувствовавшие сербским противникам в годы войны в Боснии и Герцеговине. Сербская многовекторность может порицаться сторонниками «жестких линий», однако она не является случайным поветрием и доказала свою результативность.
Тем не менее станет ли всё это страховкой от внешнеполитического давления Брюсселя? Рассмотрение региональных и континентальных отношений вынуждает ответить на этот вопрос отрицательно.
Конечно, в ЕС предпочли бы видеть более покорный Белград, предсказуемый в своих решениях по принципиальным вопросам, таким как Россия, Косово и пресловутая «евро-атлантическая солидарность». С другой стороны, пример Сербии может быть важным для тех европейских стран, чье присоединение к санкциям не обусловлено идеологически. Подобный шаг Белграда означал бы изменение баланса сил в Европе. Однако принципиальных вопросов в отношениях Сербии и Брюсселя остается достаточно много, и уступки в одном компоненте могут быть сделаны, чтобы купить время и возможности в другом.
Хотя готовность ЕС «наказать» Сербию в случае уклонения от антироссийских санкций сегодня гораздо ниже, чем в 1990-е (когда она стала главным международным изгоем), не следует недооценивать значение иных факторов. Один из них — связанность государства с региональной конъюнктурой. Проявившаяся с начала СВО зависимость Сербии от энергопоставок по нефтепроводу Janaf сопровождалась характерным заявлением премьер-министра Хорватии, что Белград «больше не может не вводить санкции против России». Предпринятая в ноябре 2022-го попытка создания общего регионального рынка энергетики с участием Сербии, государств Западных Балкан (БиГ, Албания, Черногория, Македония), а также Норвегии, направлена на решение этой проблемы. Не исчезла из внешнеполитических приоритетов Сербии задача интеграции в энергетический рынок ЕС.
Отказ от введения санкций против России во многом обусловлен тем, что в 2000-е и 2010-е годы РФ была гарантом диверсификации внешней политики Сербии. Дальнейшее развитие событий зависит от того, насколько Москва сохранила ценность в этом статусе. Санкционное решение может быть принято, если будут четко видны запасные позиции, на которых Сербия гарантирует безопасность и сможет развиваться в своей региональной подсистеме.
Поэтому существуют причины, по которым Сербия может поддаться западному давлению. Однако даже спустя 14 месяцев после начала кризиса на Украине этот сценарий не оказался предопределенным. Если это всё же произойдет, возникнет вопрос о содержании санкционного пакета. Уже сейчас на Сербию распространились ограничения, касающиеся российских кредитных карт и трансакций. При этом в силу различных факторов, таких как российская диаспора, они не могут быть слишком жесткими и обременительными.
Присоединение Сербии к ограничениям стало бы серьезным имиджевым вызовом для Москвы. Но даже встав под санкционные знамена, Белград своим присутствием, вполне вероятно, будет выделяться из общего ряда участников антироссийской коалиции. Каким бы ни было его решение, оно по своей сути будет отличаться от характера действий Польши, прибалтийских и других «недружественных стран». И по этой причине основные идеологи антироссийской политики на протяжении какого-то времени могут сомневаться в искренности действий Белграда.
Учитывая живой характер балканской внутренней политики, вполне можно предположить появление оппозиционных сил, критикующих «недостаточную дисциплину» при исполнении санкционных решений. Или, например, формирование «надзорных комиссий по имплементации» с участием экспертов в области «европейской солидарности». При всей гротескности такого рода действий они могут быть сопряжены с нарастанием критики в адрес концепции внешнеполитической многовекторности. Что в средней перспективе принесло бы Белграду новые вызовы, а не долгожданное избавление от политического давления Брюсселя.
Автор — старший научный сотрудник Института славяноведения РАН, эксперт клуба «Валдай»
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
