Мать пострадавшего при теракте в Петербурге подростка рассказала о его состоянии
Вадим стал одним из пострадавших после теракта в кафе Санкт-Петербурга, в результате которого погиб военкор Владлен Татарский. Мать подростка Виктория Прокофьева в среду, 5 апреля, в беседе с «Известиями» поделилась подробностями о состоянии сына.
Как указала женщина, Вадим до сих пор находится в подавленном состоянии после того как на глазах мальчика погиб его кумир.
«И когда на твоих глазах гибнет человек, которым ты восхищался, — это очень тяжело. Мы даже с ним об этом не разговариваем. Единственное, что он мне сказал — «Я вынес книги», — поделилась Виктория.
Вадим пришел на творческую встречу военкора, чтобы лично пообщаться с Татарским. Как отметила Прокофьева, ее сын позвонил сразу после теракта, чтобы успокоить и сказать, что сильно он не пострадал.
«Здесь был взрыв, я жив, я правда почти ничего не слышу, но это пройдет. Всё, не переживай, я ранен в палец», — вспоминает женщина.
Вечером 2 апреля в кафе «Стрит-бар» на Университетской набережной прогремел взрыв. Там военкор Владлен Татарский (настоящее имя — Максим Фомин) проводил творческий вечер. Самодельное взрывное устройство было спрятано в статуэтку, которую участница мероприятия Дарья Трепова вручила журналисту. После взрыва она покинула место происшествия. МВД объявило ее в федеральный розыск.
По последним данным, в результате теракта пострадали 42 человека, в том числе трое несовершеннолетних.
3 апреля уголовное дело о взрыве в кафе переквалифицировали на террористический акт. Как сообщил Национальный антитеррористический комитет, к теракту могут иметь отношение украинские спецслужбы и ФБК (внесен в реестр НКО-иноагентов и признан экстремистской организацией, деятельность которой в России запрещена).
4 апреля Басманный суд Москвы арестовал на два месяца, до 2 июня, Дарью Трепову, обвиняемую в теракте в кафе Санкт-Петербурга.
До этого суд принял решение перевести дело Треповой в закрытый режим. С соответствующим ходатайством изначально обратился следователь, обосновав это тем, что гласное рассмотрение дела может нарушить неприкосновенность частной жизни.
