Достойные премьеры: новые грани великой битвы за Сталинград
Центр театра и кино Никиты Михалкова совместно с IV Зимним фестивалем искусств Юрия Башмета и МХТ им. Чехова в один день показали премьеры, посвященные годовщине Сталинградской битвы. Это — «Живые и мертвые» по роману Константина Симонова и «Сталинград-Волгоград» по повести Виктора Некрасова. «Известия», побывав на спектаклях и выслушав их создателей, выяснили, какими смыслами насыщаются сейчас постановки на тему Великой Отечественной.
«Известия» сообщают
В июле 1941 года военкоры «Известий» были командированы под Могилев, где бойцы 388-го полка 172-й стрелковой дивизии за один день подбили четыре десятка немецких танков. Поехали корреспондент Константин Симонов и фотокорреспондент Павел Трошкин. 20 июля «Известия» опубликовали очерк об этом бое — «Горячий день».
Героем его стал командир полка Семен Кутепов. Тем же летом он пропал без вести. Трошкин погиб в 1944-м под Ивано-Франковском в бою с бандеровцами. Они так и не узнали, что из известинского очерка выросли «Живые и мертвые», один из самых масштабных романов о Великой Отечественной. Его героя, Федора Серпилина, Симонов наделил чертами Кутепова.
Во второй книге романа «Солдатами не рождаются», которая легла в основу инсценировки Полины Агуреевой, Серпилин командует дивизией, а его бойцы, окружив немецкую группировку в Сталинграде, ждут приказа о наступлении.
— Фокус я делаю на Серпилине, — пояснила режиссер-постановщик. — Пространство, которое мы придумали, — его пространство, его восприятие войны. Стоит в центре одинокий человек, к которому со всех сторон стекаются люди — живые и мертвые.
Спектакль сыграли в Театре имени Гоголя, подходящем для военных постановок и своими размерами, и аскетичным убранством.
На сцене — штаб Серпилина в видавшем виды, но еще крепком Доме культуры. По ходу действия он превращается в блиндаж, госпиталь, площадь перед Большим театром и еще несколько мест, куда заносит комдива и его бойцов в январе-феврале 1943 года.
На ступенчатом станке расположились «Солисты Москвы» в военной форме. Они тоже включены в сюжет. К ним подсаживаются герои, сообщая о наболевшем.
Народный артист СССР Юрий Башмет выходит в шинели, но вешает ее на спинку стула — говорит потом, что тяжелая, дирижировать трудно. Он тоже вовлечен. В поисках билета на Уланову к нему обращается Серпилин. Получив искомое, с удовлетворением констатирует: «О, генеральский!»
Архетипы на подбор
Полина Агуреева говорит, что актеров она искала таких, в которых чувствовался бы здоровый архетип мужчины. И, надо сказать, не ошиблась. Спектакль в основном мужской, архетипы как на подбор: Максим Литовченко, Алексей Вертков, Николай Чиндяйкин, Юрий Беляев, Иван Добронравов, Федор Малышев, Владимир Кочетков. Образы лепят несколькими точными штрихами.
Серпилина играет Илья Шакунов, актер тонкий и достоверный. В первом же монологе произносит ключевое: «Вот когда я буду вспоминать о войне, меня больше всего мучает то, что мы делаем что-то не так, как надо. А я так хочу, чтобы мы делали всё так, как надо». Все дальнейшее его существование — попытка сделать «как надо»: приказ выполнить, людей не потерять. На войне это трудно, но Сталинград в итоге наш.
В финале герои выходят и рассказывают, что с ними стало после февраля 1943-го. Один прошел по Красной площади на Параде Победы. Другой стал экспертом на Нюрнбергском процессе. Остальные, в том числе Серпилин, говорят: «Я погиб(ла)». Называют дату, место и встают в уже бессмертный строй. На обшарпанной стене идет сталинградская кинохроника, и звучит старая, с треском пластинка: «Шуберт. Фантазия фа минор для фортепиано».
— Я ее посоветовал Полине, — поделился маэстро Башмет. — Она хотела закончить действие пластинкой. Прекрасная идея. А это одно из любимых моих произведений.
К восприятию «Фантазии» композитор Валерий Воронов готовит на протяжении всей постановки. Ее лирическая интонация мелькает то тут, то там, хотя сама по себе музыка не сентиментальная, скорее даже жесткая.
Агуреева говорит, что боялась встречи с оркестром, хотела не просто музыкальное сопровождение, а полноценный диалог слова и музыки, чтобы они «переплетались, молчали, говорили». Не всегда это удается, но сама по себе форма музыкально-драматического спектакля на редкость перспективна, и премьера это доказала. Эмоциональный выплеск получился на несколько порядков выше, чем при раздельном существовании слова и музыки. Зрители его прочувствовали и оценили. «Браво» кричали стоя.
Гости из прошлого
У таких спектаклей, как «Живые и мертвые», высокая миссия. Они учат Родину любить. К 75-летию Победы в Великой Отечественной войне Сергей Женовач поставил в МХТ им. Чехова спектакль с тем же посылом — «В окопах Сталинграда» по одноименной повести Виктора Некрасова. Смотреть его было тяжело, временами невыносимо, но это была выдающаяся работа.
К нынешней юбилейной дате Константин Хабенский ее частично восстановил. Частично — потому что из нового спектакля полностью исчез антураж войны: вой сирены, мигание сигнальных ламп, грохот разрывающихся снарядов и сами бойцы.
В новой постановке «Сталинград-Волгоград» ничего этого нет. По периметру расставлены скамьи, на заднике — экран. Может быть, кинотеатр в парке культуры или какая другая локация для отдыха.
На экране — современный Волгоград. Бодрый голос диктора ведет экскурсию. Улицы, площади, дома, парки, фонтаны, железнодорожный вокзал. Монументы, связанные с войной, попадаются редко. Красиво, шумно, многолюдно.
«Многие улицы были разрушены и построены практически с чистого листа», — поясняет диктор. В этом месте на сцену выходят актеры в цивильном, как будто с улицы заглянули. Все они играли в спектакле Женовача, их герои откликаются на те же фамилии.
— В первую очередь это разговор о современном городе, пронизанный судьбами тех людей, которые этот город отстояли и благодаря которым сегодня этот прекрасный город живет,— пояснил перед показом Константин Хабенский, он же автор сценической композиции.
«Судьбы» — это фрагменты из романа Виктора Некрасова, которые разыгрывают актеры. Солдатские истории — и трагические, и смешные. Будни войны. Окопное братство. Во время рассказов экран гаснет, потом экскурсия продолжается, новые места провоцируют новые истории.
Разворот сознания
Среди рассказчиков нет кадровых военных. Обычные люди с мирными профессиями, волею судеб оказавшиеся на войне. Предполагали, что она может быть, но не думали, что самим случится воевать.
У них разные жизненный опыт, статус, образование. Кто-то из больших городов, кто-то из деревень. Роднит их спокойное отношение к смерти как к чему-то, что может произойти в любой момент: «Просто как-то это всё здесь, на фронте. Был вчера — а сегодня нет. А завтра, может, и тебя не будет».
В какой-то момент сознание, включенное в эти неспешные разговоры, совершает разворот. И видятся уже не гости из прошлого, и слышится уже не повесть 1946 года, а то, что говорится сейчас нашими парнями где-нибудь в зоне боевых действий. А экскурсия на экране становится метафорой безоблачной жизни в том же Волгограде или Москве, жители которых знают, что где-то выполняют воинский долг их сограждане, но сами живут так, будто ничего не происходит.
Впрочем, в один момент зал и сцена объединяются. На сцене празднуют Новый год. Разливают. Раздают фляжки зрителям. Герой Артема Волобуева произносит тост в точности по Некрасову. Смысл такой: на празднике обычно желают друг другу еще раз встретиться, я же пожелаю, чтобы каждый из нас отпраздновал следующий Новый год дома, со своей семьей.
Затемнение. Бойцы поворачиваются и идут прямиком в светлую и солнечную жизнь, вновь вспыхнувшую на экране. И, как в «Живых и мертвых», звучит классическая музыка. Чайковский, «Анданте кантабиле» из Пятой симфонии. И зал так же аплодирует, встает и кричит: «Спасибо!»
Правда, непонятна дальнейшая судьба этих постановок. На сайте МХТ им. Чехова «Сталинград-Волгоград» записан в графу «Специальные проекты», то есть мыслится однократным мероприятием. «Живые и мертвые» покажут 17 февраля на Зимнем фестивале Юрия Башмета в Сочи. Дальше — тишина. А нам сейчас так нужны спектакли, которые учат Родину любить.
