«Сейчас мы куем кадры лучше западных»
В реставрационных технологиях Россия не зависит от Запада, а отечественное оборудование и мастера зачастую даже лучше. Впрочем, контакты с зарубежными коллегами сохраняются, поскольку все понимают: спасение культурного наследия — вне политики. Об этом «Известиям» рассказала художник-реставратор высшей категории, заведующая отделом графики ХVIII – начала ХХ века Третьяковской галереи Инна Соловова. Беседа состоялась после открытия выставки «Мастера возрождения», представляющей отреставрированные работы.
«Однажды музей вскрыли, витрину разбили и похитили этот рисунок»
— На выставке собрана отреставрированная графика за десять лет. Но, насколько я понимаю, через ваш отдел проходит существенно больше произведений, нежели можно показать в залах. Сколько примерно работ отреставрировано за этот период?
— За десятилетие отдел отреставрировал около 3 тыс. произведений.
Посетители на выставке «Мастера возрождения. Реставрация графики. 2010–2022» в Государственной Третьяковской галерее
— Как из этого огромного количества вы выбирали, что покажете зрителям?
— Конечно, для экспонирования было сложно отобрать вещи, которые были бы одновременно и показательными в плане реставрации, и интересными публике. Но в то же время для нас это возможность выставить те вещи, которые раньше не было случая продемонстрировать в наших залах, — например, «Демона и Тамару» Серова или большеформатные работы Алексея Щусева.
Но больше всего мы хотели показать закулисье музея — то, что обычно скрыто от глаз зрителей. Для этого мы добавили в экспозицию фотографии ряда произведений до реставрации, поставили витрину с инструментами, которыми работаем каждый день, и сняли небольшой фильм о реставрационных процессах.
— Какие работы за последние годы стали самыми сложными для вас? Какой реставрацией гордитесь больше всего?
— Все произведения самые значимые для меня, самые любимые. Но наиболее сложные, пожалуй, вещи большого формата. Например, архитектурные картоны на кальке Щусева. Одному реставратору невозможно переворачивать их в процессе работы, дотягиваться до середины — нужны согласованные действия нескольких пар рук. Коллектив у нас очень сплоченный, понимаем друг друга с полуслова, каждый может наперед предугадать жест коллеги. Поэтому в моменты реставрации таких больших произведений мы буквально превращаемся в один живой организм.
По-настоящему горжусь я реставрацией работы Врубеля «Ангел с душой Тамары и Демон», которая была создана художником для сборника к 50-летию со дня смерти Лермонтова. Эта иллюстрация от Врубеля попала в собрание балерины Екатерины Гельцер, а потом ее потомки продавали коллекцию, и в итоге лист оказался у основателя отечественной урологии профессора Арама Абрамяна. Он создал в Ереване музей русского искусства, который и унаследовал Врубеля. Однажды музей вскрыли, витрину разбили и похитили этот рисунок. Его сразу объявили в розыск через Интерпол, искали 18 лет. И вот, наконец, в 2017 году нашли, но в очень плохом состоянии: рисунок просто умирал — почернел и развалился на много кусков. Тогда он попал ко мне на стол. Мы его спасли. И после реставрации [президент России] Владимир Путин передал произведение в торжественной обстановке Армену Саркисяну.
Сейчас этот шедевр находится в Армении и считается жемчужиной коллекции музея. К сожалению, из-за международной обстановки не было возможности привезти работу на выставку, но мы показываем фотографии процесса ее реставрации.
Посетитель на выставке «Мастера возрождения. Реставрация графики. 2010–2022» в Государственной Третьяковской галерее
— Как изменились технологии реставрации за эти 10 лет?
— Безусловно, технологии идут вперед. Мы стали делать больше комплексных исследований на научной основе, детальнее подходить к разработке реставрационного задания. Возросло количество международных и всероссийских конференций, так что мы стали чаще обмениваться опытом с коллегами, чем это было 10 лет назад.
В лучшую сторону изменился подход к подготовке молодых специалистов, что влияет и на применение, и на популяризацию новых технологий. Сейчас мы куем кадры лучше западных. Как преподаватель Московского академического художественного училища я точно вам скажу: в этом году у меня будет просто шикарный выпуск, девочки — готовые реставраторы третьей категории.
«Начнем делать в России — освоим технологии, секретов там нет»
— В эти дни в центре внимания возрожденное полотно «Иван Грозный и сын его Иван». Могут ли отделу графики быть полезны какие-то из тех ноу-хау, что были разработаны для реставрации холста Репина?
— Наши коллеги — реставраторы живописи разработали уникальные инструменты. Например, поднимающийся под разным углом огромный реставрационный стол. Чудо-оборудование! Приподнять работу, добраться до ее середины, поставить под углом — он всё это делает возможным. Для реставрации большемеров типа тех же картонов Щусева это бесценная помощь! Тем более что в понятие «графика» входит всё, что выполнено на бумаге, картоне, слюде, кости, пергаменте и даже стекле. Поэтому весь новый опыт наших коллег мы с удовольствием используем.
Пресс-конференция, посвященная окончанию реставрационных работ картины Ильи Репина «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года» в Государственной Третьяковской галерее
— В какой степени работа российских реставраторов зависит от западных технологий и оборудования? Ударит ли нынешняя мировая ситуация по реставрационным планам?
— Искусство вне политики, сохранение культурного наследия — тем более. Зарубежные коллеги это понимают, поэтому конференции не отменяются, продолжается и обмен опытом, консультации, пусть и по зуму. Изменит ли нынешняя мировая ситуация реставрационные планы? В некоторой степени. Будут существенно сокращены международные выставки, зато появится больше возможностей показать наши произведения внутри страны, а это повлечет за собой корректировку списков вещей, которые попадут на реставрацию в первую очередь. Дело именно в этом, а вовсе не в нехватке технологий. У нас давно и успешно ведутся работы по созданию отечественных материалов и оборудования, которое зачастую лучше западного.
— То есть никакого удара по отрасли нет?
— Да, совершенно не вижу проблем. Допустим, японскую реставрационную бумагу мы будем получать из Китая. А если и это станет невозможно, начнем делать в России — освоим технологии, секретов там нет. Могли и раньше так делать, просто, как и в любой отрасли, легче было использовать то, что уже есть.
«Обычно отсоединить основу — не проблема, но здесь особый случай»
— Если сравнивать состояние отрасли реставрации в России и Европе, мы их обгоняем или отстаем?
— Мы не соперничаем. В каждой стране своя школа реставрации с учетом климата, особенностей материалов, манеры местных художников и так далее. Тем не менее все реставраторы мира соблюдают один и тот же основной постулат: «Не навреди».
— Прогресс реставрационных технологий в целом, безотносительно конкретной страны, ускоряется или замедляется?
— Как и любой прогресс, он неизбежно ускоряется.
Реставрационные инструменты для восстановления картин на выставке «Мастера возрождения. Реставрация графики. 2010–2022» в Государственной Третьяковской галерее
— Значит ли это, что, например, через 10 лет мы сможем отреставрировать вещи, которые неподвластны нам сегодня?
— Конечно, мы все на это надеемся. У нас есть портрет княгини Тенишевой кисти Ильи Репина, который на реставрацию приходил дважды — в 1974 и 2019 годах, и оба раза мы его отклоняли. Вот может через 10 лет как раз появятся те технологии, инструменты, которые позволят нам его отреставрировать, не повредив. Пока же произведение лежит в хранении — не умирает, но и не выздоровело. Это тончайшая бумага на коричневом картоне. Его-то мы и не можем снять. Обычно отсоединить основу — не проблема, но здесь особый случай. Вообще не бывает двух одинаковых реставраций, даже если совпадают материалы и пигменты. Потому что разные эпохи, разные повреждения.
— Раньше было меньше способов технологического исследования реставрируемых произведений — следовательно, реставраторам приходилось больше полагаться на интуицию. Сейчас появились новые методы. Значит ли это, что роль интуиции в работе реставратора снизилась?
— Ни в коем случае. Даже обладая новыми знаниями и идя в ногу со временем, реставратор всё равно принимает решения «чуйкой», помноженной на опыт и знания. Никакими роботами и технологиями заменить это невозможно.
— В собрание галереи постоянно поступают новые произведения. В том числе графика, ведь современные художники продолжают использовать бумагу в своих работах. Ваш прогноз: доставят ли эти вещи больше или меньше хлопот будущим реставраторам, нежели классика?
— Художники экспериментируют с новыми материалами, но и реставраторы готовы к этому и охотно будут применять новые разработки в этой области. Да и произведения прошлых веков продолжают удивлять и устраивать сюрпризы. Я каждый день получаю удовольствие от новых вызовов «старых» шедевров.
Выставка «Мастера возрождения» представляет около 160 произведений графики из собрания Третьяковской галереи, которые были отреставрированы за последние 10 лет. В их числе — большеформатные картоны Алексея Щусева, пастели Зинаиды Серебряковой, рисунки Филиппа Малявина, Константина Сомова, Валентина Серова, Ильи Репина. Среди экспонатов зрители смогут увидеть знаменитый портрет-коллаж Гончаровой работы Михаила Ларионова (прическу своей жены и модели художник сделал из ее настоящих волос), впервые представленный после реставрации. Помимо самих произведений, в зале размещены фотографии, показывающие процесс работы мастеров, экран с документальным фильмом, а также витрины с инструментами работы реставраторов.
