Незаметная эрозия: доллар стал сдавать позиции до украинских событий
Россия в одночасье лишилась своих резервов в долларах и евро — во всяком случае, на время. Такое решение, по мнению многих аналитиков, может вызвать риски для всей долларовой системы, так как американская валюта теряет «нейтральное» положение. Между тем отход мировой финансовой системы от доллара начался давно, более 20 лет назад, считают экономисты МВФ. И текущие события могут только подтолкнуть, но не вызвать с нуля диверсификацию валютного портфеля разных стран. Подробности — в материале «Известий».
Слабеющее доминирование
Россия и Индия договариваются о взаиморасчетах в национальных валютах, схожее движение происходит и между РФ и Китаем. Судя по всему, заключение контрактов на поставку нефти из Саудовской Аравии в юанях — тоже дело ближайшего будущего. Фактическое отключение от долларовой системы седьмой по размерам экономики мира вызвало быстрый ответ. Эти движения были подготовлены всей историей мировой экономики и финансов XXI века.
Доминирование доллара или «чрезмерная привилегия», по выражению бывшего президента Франции Валери Жискар д'Эстена, являлась в последние полвека с лишним нормой международных финансов. Доллар считается «валютой по умолчанию», которая выполняет все необходимые роли — расчетную, резервную, а также является мерой стоимости. Серьезных альтернатив ему нет, что доказывали многие специалисты в области финансов даже после кризиса 2008 года. Другие валюты не могут получить тот же статус, что и доллар, поскольку у эмитирующих их стран нет достаточно объемного рынка государственных облигаций. Кроме того, многие валюты подвержены жесткому регулированию вплоть до контроля над движением капитала (то есть не являются в полной мере конвертируемыми). В довершении всего доллар располагает складывавшейся десятилетиями финансовой инфраструктурой, отказываться от которой неудобно. В результате господство доллара пережило как крах Бреттон-Вудской системы, так и глобальный финансовый кризис.
Однако, отмечают экономисты Барри Айхенгрин и Серкан Арсланалп в своей работе «Незаметная эрозия долларового доминирования», написанной для МВФ, хотя этот нарратив и преобладает даже после явного возвышения евро и юаня, ситуация постепенно меняется. К примеру, Европа в ходе «коронавирусного» кризиса создала фонд Европейского восстановления размером в €850 млрд, что позволило резко увеличить объем деноминированных в европейской валюте облигаций, которые могут быть использованы центральными банками в качестве резервов. В свою очередь, Китай за последнее десятилетие сделал немало шагов в направлении интернационализации своей валюты, во многом через проект «Пояс и путь», создание и развитие клиринговых банков и юаневых свопов с другими ЦБ. КНР, кроме того, является одним из лидеров в разработке собственной цифровой валюты.
Без евро
Евро считался главным претендентом на замещение доллара, но о его успехах пока говорить не приходится. Что касается юаня, то его влияние в «незаметной» дедолларизации было значительным, но не единственным. Всего с 1999 по 2021 год доля долларов в глобальных золотовалютных резервах сократилась с 71% до 59%. Авторы исследования подчеркивают, что это никак не связано с процентными ставками и их разницей. Напротив, управляющие резервами старались восстановить соотношение валют в резервах, отражающее ситуацию со ставками.
Точно так же снижение доли доллара нельзя объяснить действиями небольшого числа центробанков, специально переводящих средства в другие валюты. Напротив, это было нескоординированным действием многих управляющих, нацеленных на диверсификацию своих средств, — всего 46 центробанков начали заниматься перекладыванием средств в альтернативные валюты (держа в своих накоплениях 5% или больше таких денежных единиц).
Что особенно интересно, евро в этом процессе никакого участия не приняло. Его доля действительно подросла в 2000-е годы — с 20% до 25%, но глобальный финансовый кризис, а затем и европейский долговой кризис положили конец этому движению. Точно так же незаметно наращивание резервов, номинированных в самых очевидных конкурентах доллара (стран с большими рынками облигаций) — японской иены и британского фунта. Вместе они не составляют и 10% от общего объема — ровно так же, как и 20 лет назад. Эту отметку в 10% взяли другие валюты, чье представительство в «закромах» центробанков в конце прошлого века было суммарно нулевое. Сейчас объем «прочих» составляет 1,2 трлн в долларовом выражении.
Юань занимает особую позицию. Его вес увеличился с нуля до 2,5%, но всё же полностью объяснить общий рост не может. Три четвертых этой диверсификации пришлось на куда менее значимые валюты как развитых, так и развивающихся государств.
В поиске выгоды
Причин для этого процесса, считают авторы исследования, три. Во-первых, растущий объем ликвидности на второстепенных рынках. В прошлом лишь несколько стран обладали достаточными размерами открытого для иностранцев рынка, так что нужного количества ликвидности для транзакций просто не набиралось. Для того чтобы обменять, скажем, канадский доллар на мексиканский песо, приходилось сначала покупать доллар США. По мере развития рынков и возникновения своп-линий между центробанками возможности для прямого обмена стали расти. Не последнюю роль тут сыграла и автоматизация процессов: электронная торговля качественно упростила расчеты.
Во-вторых, управляющие центробанков стали гораздо активнее искать варианты выгодных вложений имеющихся у них средств. Объем резервов у многих стран в принципе вырос сверх минимального количества, необходимого для поддержки ликвидности на финансовых рынках и экономике «в случае чего». При превышении этой планки средства ЦБ всё чаще вкладываются в более рискованные, но и более прибыльные инструменты, которыми могут быть облигации «второстепенных» государств, даже таких небольших, как Сингапур.
В-третьих, после кризиса 2008 года ставки по американским облигациям упали до неприлично низких уровней и перестали компенсировать даже слабую в тот момент инфляцию. Фактически за размещение денег в тех или иных инструментах ЦБ приходилось платить. Особенно выпуклой эта проблема стала в последние два года, когда инфляция наконец-то разогналась, а вот ставка ФРС по-прежнему остается крайне низкой. Потери могут достигать до 5% в год, что мало кого устраивает.
Сила в рынках
Таким образом, чисто рыночные факторы в процессе диверсификации резервов могут оказаться столь же значимыми, как и политическая воля. Ключевым тут является общее укрепление развивающихся (и многих развитых) рынков и возникновение двусторонних связей между теми или иными странами, которым уже не нужен посредник в виде крупнейших резервных валют.
Нынешние события, считают авторы, должны значительно подстегнуть уже идущий процесс. В случае России в заморозке резервов участвовало много стран, фактически нетронутым остался только юань. Поэтому усилия Банка России по диверсификации по большому счету пошли прахом. Но может возникнуть и иная ситуация, когда какие-то страны ЕС, Япония или, скажем Австралия, не станут скоординированно участвовать в подобных акциях. На такой случай диверсификация даже при помощи валют развитых рынков может помочь.
К этому можно добавить, что в сложившейся обстановке будут расти и объемы взаиморасчетов в национальных валютах. Вряд ли эта доля в одночасье достигнет свыше 50%, но необходимость или желание снизить риски даже путем преодоления сложностей и неудобств, вполне возможно, будет постепенно перевешивать. Что мы видим как на примерах российской торговли с Индией и другими странами, так и в стремлении Саудовской Аравии торговать с Китаем напрямую в юанях.
Увеличение использования валют в международной торговле потребует и создания резервов в них, причем в том числе и в третьих странах, которые могут напрямую не участвовать в сделках. Но долгосрочное развитие такой разнообразной системы резервов потребует адекватного развития финансовых рынков. В конечном итоге ход за регуляторами и вообще властями. Если они смогут создать условия для такого развития, то диверсификация пойдет значительно быстрее и доллар займет место, более адекватное роли США в международной торговле, то есть значительно меньше 50%.
