В российский прокат вышел только что удостоенный «Оскара» фильм «Сядь за руль моей машины» японского режиссера Рюсукэ Хамагути — яркая иллюстрация того, что бывают в мире кино очень неожиданные и резкие взлеты.
Главный герой — японский актер Юсукэ, известный гениальным исполнением дяди Вани по Чехову, в самом начале фильма отправляется во Владивосток на театральный фестиваль. Правда, он туда не доберется, зато получит мощный удар по психике от самого близкого человека. А спустя некоторое время, убитый горем по умершей жене, он отправится в Хиросиму ставить спектакль «Дядя Ваня» уже как режиссер. Хиросима — это США, конечно, которые сбросили на город бомбу в 1945 году.
Все три часа фильма посвящены репетициям «Дяди Вани», а на самом деле тому, как тесно связан текст Чехова со всеми нами, современными людьми. Вместе со своим водителем, тихой девушкой Мисаки, Юсукэ все три часа фильма (кстати, средняя продолжительность спектаклей по Чехову) ездит в театр и обратно, слушая текст пьесы. А ездят они на ярко-красном «Саабе». У Харуки Мураками, новелла которого стала основой для фильма, «Сааб» был желтый, но красный цвет — это сердце, это кровь, война, а в Японии это еще и символ мужчины, это ян.
Творческая энергия Хамагути объяла необъятное, создала некий общемировой дискурс, стержнем которого стала бессмертная русская пьеса. В прошлом году, когда был снят этот фильм, российское кино вообще стало одной из доминант современного кинопроцесса, и этот интеллигентный (а не интеллигентский!) манифест прозвучал особенно ярко. Рядом с фильмом Хамагути были «Купе номер шесть» и «Разжимая кулаки», «Петровы» и «Нуучча», «Ничья» и «Герда», «Волконогов» и «Медея».
Наше кино было обласкано призами и громкими премьерами, его продажи за рубежом резко выросли, казалось, что его триумфа не остановить и уж точно не отменить. «Сядь за руль моей машины» был взглядом на русское со стороны — и в то же время понятным до каждой мелочи и в России, и в любой другой стране. Идеальный фильм для зрителя, готового думать и чувствовать.
При этом до прошлого года фамилию Хамагути слышал даже не каждый синефил, хотя к сорока с небольшим годам режиссер успел снять десяток полнометражных картин, причем дебют у него был ни больше ни меньше полноценный римейк «Соляриса» Андрея Тарковского. Фестивальный успех пришел к Хамагути всё же относительно недавно: в 2015 году его пятичасовая мелодрама «Счастливый час» обратила на себя внимание в Локарно. Причем не только продолжительностью, но и удивительной легкостью, позволяющей смотреть довольно длинное, даже по меркам арткино, произведение на одном дыхании.
Достаточно сказать, что на МКФ в Нанте, например, «Счастливый час» получил приз зрительских симпатий. И всё же звездой Хамагути не стал даже после того, как в 2018 году его картина «Асако 1 и 2» попала в Каннский конкурс. Жюри под руководством Кейт Бланшетт никак не выделило фильм, зато вручило главную награду «Магазинным воришкам» другого японского автора Хирокадзу Корээда.
Так что превращение Хамагути в одного из самых модных, востребованных и актуальных оказалось неожиданным. «Удар» был двойным: сначала на Берлинале «Случайность и догадка» получил «Серебряного медведя» за режиссуру, а потом в Каннах прогремел «Сядь за руль моей машины» — и доблестно прошел потом через десятки фестивалей и премий к трем номинациям на «Оскар», среди которых «Лучший фильм» и «Лучший адаптированный сценарий». Более того, многие эксперты, горестно признавая, что вряд ли это случится, всё же предсказывали, что картина может победить в главной категории, а не только в утешительной (в данном случае) «Лучший международный фильм».
Киноакадемия сделала свой выбор. Своим распределением призов она задвинула рефлексии Хамагути, Мураками и Чехова в резервацию «чужеродного» кино, которое как бы не для всех. А лучшим фильмом вдруг оказалась насквозь американская, позитивная, инклюзивная, предсказуемая и хэппиэндовая драмеди «CODA: Ребенок глухих родителей», хит «Сандэнса», оперативно купленный для онлайн-проката Apple. Фактически это означало, что сделан шаг от универсальности, от включенности Америки в мировые дела к локальной повестке, внутренним делам. Где пусть и штампы, зато стопроцентно свои, а Восток пусть живет отдельно, своей жизнью.
Но что бы ни думала Гильдия продюсеров, от которой зависит главная номинация Киноакадемии, художественный и политический жест состоялся: «Сядь за руль моей машины» прогремел на весь мир, и он останется в истории кино. А Хамагути превратился в ведущего автора, за фильмами которого будут охотиться все крупные фестивали. «CODA» забудется, а «Сядь за руль моей машины» будут смотреть еще долго.
Всё это сказано к тому, что «Сядь за руль моей машины» — не случайный успех нового режиссера, а закономерное продолжение большого пути, который успел проделать к этому Хамагути. Просто данный фильм именно сейчас особенно важен, поэтому и сдетонировал так мощно. Здесь Хамагути, вдохновившемуся великой русской пьесой, удалось высказывание о глобальной культуре, о всей цивилизации сразу.
Автор — кинокритик, обозреватель «Известий», кандидат филологических наук
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
