В российский прокат через две недели после премьеры в Венеции выходит та самая «Дюна» Дени Вильнёва — самый долгожданный и амбициозный проект года. Уровень ожиданий, с ней связанный, вполне сопоставим с тем, что сопровождал выход «Довода» Кристофера Нолана, а теперь человечество разделится на две части: тех, кто объявит фильм гениальным, и тех, кто аргументированно будет говорить о провале.
Если вы не читали гениальный роман Фрэнка Герберта и не видели двух предыдущих экранизаций, то сюжет фильма даже в кратком пересказе покажется, пожалуй, несколько громоздким. Если в двух словах, то это те же «Звездные войны: Новая надежда», потому что Джордж Лукас больше всего заимствовал именно из «Дюны», а если точнее — из мегаломанской постановки по ее мотивам, которую разрабатывал, но так и не осуществил Алехандро Ходоровский. Достаточно заменить Люка Скайуокера на Пола Атрейдеса — и сходство будет почти полным.
Но не совсем. В «Звездных войнах» империя — это пространство победившего тоталитаризма с военной дисциплиной. «Дюна» — феодальное межзвездное царство. Во главе — тоже император, но его власть не безгранична, он очень боится ее потерять. Поэтому он тщательно следит, чтобы ни один из кланов — или, как было на Руси, боярских родов — не возвысился бы слишком сильно и не сверг его. Так что с помощью разных средств — наемников, магов, ментатов и так далее — он способствует космической междоусобице. Особенно его смущает Дом Атрейдесов, самый сильный в данный момент, с огромной и хорошо обученной армией и герцогом Лето во главе.
Самая большая ценность в этой вселенной — спайс, или пряность. Это вещество, без которого невозможны межзвездные полеты, а еще это сильный наркотик с неизвестными до поры свойствами. Спайс добывают только в одном месте — на песчаной планете Дюна. Много лет колония на ней принадлежала Дому Харконненов, и вот император решает стравить кланы, внезапно отдав Дюну Атрейдесам. Герцог Лето понимает, что это ловушка, но принимает вызов: он планирует привлечь на свою сторону аборигенов из катакомб Дюны — фременов (в фильме они изображены похожими на арабов) — и превратить планету из сырьевого придатка в мощное государство с рыцарским кодексом чести.
Но все эти политические игры — часть большого плана, связанного с сыном Лето, юным Полом. Самый могущественный тайный орден Бене Гессерит много лет занимался тем, чтобы в результате тщательной селекции произвести на свет мессию, который от лица этой организации будет править миром. Есть вероятность, что Пол, сын послушницы ордена, и есть тот самый то ли Моисей, то ли Антихрист, и всё, что будет твориться дальше, на самом деле — ролевая игра для его инициации. Да только у Пола тоже есть своя голова на плечах, и он даже после самых страшных испытаний попытается сохранить независимость.
Как и Лукас, Дени Вильнёв заканчивает первый фильм на полуслове: судьба сиквела, как и в случае со «Звездными войнами», будет зависеть от успеха стартовой картины. Но если Лукас смотрит на происходящее с точки зрения мифа и сказки, то оптика Вильнева — политика, актуальность, историзм, реализм. Поэтому он использует свою любимую холодную палитру, в которой даже причудливые летательные аппараты (основа визуального совершенства фильма) кажутся такими же обыденными, как трамваи за окном. Здесь не любят огнестрельное оружие, предпочитая кинжалы. При этом здесь ходят в униформе, скорее напоминающей последние пару столетий и диссонирующей со средневековым дискурсом. Вильнёв даже пошел на рискованный шаг: персонажи постоянно твердят, что на Дюне невозможно жарко, но в этой палитре она кажется холодной, как Луна, а на лицах героев никогда не бывает пота.
Да, это во многом политический триллер, и «Дюну» будут сравнивать с «Игрой престолов». Вильнёв уводит ниточки персонажей-марионеток в загадочную пустоту и заставляет гадать, кто сейчас разыгрывает очередную трагедию с их участием. А снято это иногда так, словно речь идет о современности, мусульманских странах, постколониальных реалиях, интервенциях и геноциде под маской борьбы за демократию. «Дюна» Вильнёва — остросоциальное высказывание: не зря режиссер пришел из арткино, для которого левацкий нонконформизм — вообще правило хорошего тона.
С другой стороны, Вильнёв движется от научной фантастики в сторону фэнтези и эзотерики: умеренно, но уверенно. Существенную часть фильма зритель будет рассматривать вещие сны Пола Атрейдеса, в которых самое интересное — то, что они, по признанию самого Пола, сбываются не в точности. Как и Люк из «Звездных войн», Пол обладает чем-то вроде Силы — особого дара, позволяющего контролировать сознание других людей. У Пола это называется Голос, и его нужно тренировать. Также Полу нужно пройти суровое испытание метафизической болью, и в этой сцене сыгравший его Тимоти Шаламе настолько великолепен, что дальше в фильме смотреть на него уже не так интересно. Однако все эти «чудеса», в общем, второстепенны: они, как и многие другие элементы романа, тянут фильм ко дну, а Вильнёв слишком уважительно относится к первоисточнику, чтобы от них отказаться.
Собственно, именно верность роману — главный недостаток «Дюны». Вильнёву хочется говорить о многообразии и сложности окружающего, о пути познания, о тайне, окутывающей мир, и он пользуется ретардацией, чтобы проставить эти акценты. Судя по всему, наиболее адекватной формой для выражения его идей стала бы опера, где мгновения растянуты ариями до максимальной полноты и многомерности. Вильнёв еще и очень визуальный режиссер, и он хочет показать нам гигантских червей, хитроумные скафандры фременов, вертолеты-стрекозы, интерьеры Харконненов и многое другое, на что потрачены десятки миллионов долларов и годы усилий художественного департамента. А времени у него всего 2,5 часа, да и массовому зрителю нужно понравиться. Из-за этого в фильме порой чувствуется какое-то замешательство: слишком много всего, и приходится переходить на галоп.
«Дюна» неудачно смонтирована. Например, есть сцена с диалогом матери и сына, где они вдруг понимают, как далеки они сейчас друг от друга. Общие планы идеально вписывают силуэты в туман, и так бы их и оставить, но тогда хронометраж увеличится. Это сцена совершенно оперная, на четверть часа, — но есть только три минуты, и монтажер «перебивает» диалог крупными планами героев, ускоряя действие, но лишая его атмосферы. И таких монтажных решений здесь множество, словно четыре часа отснятого материала срочно упаковали в более приемлемые рамки.
Поэтому есть шанс, что культовой «Дюна» станет в расширенной режиссерской версии, а не в прокатной. Так было, например, с «Бегущим по лезвию», ремейк которого потом снимал как раз Вильнёв. Так, возможно, будет и сейчас, потому что «Дюна» — эпос, а спайсовые страсти героев требуют больше пространства — и в первую очередь больше времени.
Автор — обозреватель «Известий», кандидат филологических наук
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
