Большой театр, завершая сезон, вычертил свои постоянные векторы, отчитался о сохранении наследия, представив генделевского «Ариоданта» в постановке Дэвида Олдена, и показал «Чайку» — новый спектакль, над которым работало трио в составе хореографа Юрия Посохова, режиссера Александра Молочникова и композитора Ильи Демуцкого. Любопытно, что «Ариодант», созданный три с лишним века назад, выглядит актуальнее сегодняшнего балета. И дело тут не в концепции, а в личной ответственности авторов.
Помнится, когда Большой объявил о постановке «Героя нашего времени», я удивилась: зачем к композитору и хореографу присоединился режиссер? Посохов режиссерскими навыками владеет более чем успешно, да и можно ли в балете разделить режиссера и хореографа? Оказалось, можно. За «Героем» последовали «Нуреев» с тем же составом создателей, а потом и «Чайка» по Чехову, где на режиссерской вахте маститого Кирилла Серебренникова заменил молодой, но уже продвинутый в плане спектаклей и премий Александр Молочников. Сюжеты и герои у этих балетов, естественно, разные, а вот формат приложения творческих усилий похожий. Драма и хореография существуют отдельно друг от друга. Хорошо это или плохо? В данном случае, наверное, хорошо для Посохова, который не отвлекается ни на что, кроме движения. В нем он мастер: умеет увлечь самоценным и самодостаточным хореографическим материалом, к тому же отлично исполненным — в ведущих и малых ролях заняты исключительно звезды.
По большому счету соло, дуэты и ансамбли «Чайки» можно показывать отдельно, они ничего не потеряют, более того — приобретут: не потребуется отвлекаться на поясняющее действие. Будут там любовь, страсть, нежность, сомнения, безысходность — словом, все, ради чего люди придумали искусство. Для зрителей, которые ходят на балет за танцами, это безусловный плюс. Но, поскольку заявлена история, хотелось бы знать, о чем она рассказывает.
А речь тут, если судить по драматической составляющей, о том, что некоему городскому хипстеру-акционисту понравилась сельская девушка, та еще штучка. Тормозят ее приручение зануда-мать и старший товарищ, тоже претендующий на внимание юной особы. Лирической истории аккомпанируют селяне (какой большой спектакль без кордебалета?), для развлечения балетоманов имеются несколько собак, которых кинолог водит из кулисы в кулису, и разные, как правило фриковатые, персонажи. Вся эта публика большей частью используется для фона и не мешает хипстеру устроить очередную акцию с поджогом трактора и еще пару перформансов. В финале бывшая подруга отправляется своим путем, а у героя сцена (дорога) буквально уходит из-под ног (как еще трактовать взмывающие вверх дубы с метровыми корнями?).
Наворотов много — знай включай воображение и с помощью атмосферной хореографии домысливай то, что за ними стоит. Однако, как ни старайся, танцевальное с драматическим решительно не совмещается. По выходе с балета уносишь приятные воспоминания о первом и раздражение по поводу второго, то есть почти когнитивный диссонанс. В преодолении его могла бы помочь музыка — но не помогает, хотя сочинение Ильи Демуцкого, которого уже можно назвать Людвигом Минкусом наших дней, очень неплохое. Этот композитор никогда не поставит подножку танцовщикам. За оркестровыми поливами четко слышны незыблемые «ум-ца» и «ум-ца-ца». В то же время Демуцкий умеет вставить в проверенные формулы какую-нибудь креативную синкопу и насытить партитуру аллюзиями на множество стилей. Казалось бы, все есть в этой музыке, но нет в ней одного — сильного, убеждающего и побеждающего и, самое главное, объединяющего авторского начала. Как нет его и у спектакля. Никто из его создателей не захотел взвалить на себя такую громадную ответственность.
Что касается «Ариоданта», то там вся ответственность возложена на Георга Фридриха Генделя. Режиссер Дэвид Олден своей главной задачей счел следование композитору, и, возможно, поэтому спектакль со всеми его достоинствами и просчетами воспринимается цельным и завершенным. Из недостатков оперы первым и основным можно назвать ее продолжительность. Приключения невинно оклеветанной героини, инфернального злодея и заглавного героя, сначала уверовавшего в клевету, но, к счастью, вовремя прозревшего и обеспечившего хеппи-энд, длятся четыре часа.
Для нынешнего зрителя, пусть он даже трижды любитель музыкального барокко и Генделя, это многовато. Приходится следить, как певцы неспешно двигаются от одной замысловатой арии к другой, справедливо полагая их главным элементом действия, а собственно историю Ариоданта и Гиневры — чем-то вроде приложения к возможности попеть в свое удовольствие.
Конечно, если бы режиссер сократил спектакль раза в полтора, то и сюжет смотрелся бы выигрышнее. Но прелесть барочной оперы оказалась бы непоправимо утерянной. Так что спасибо Олдену, который вопреки опасениям недосчитаться в финале части зрителей все же поставил не триллер в современном духе, а старинный концерт в костюмах. Разумеется, отдельные режиссерские завлекалочки в виде мигрирующего купола-корабля и галлюцинаций героев в исполнении мимического ансамбля здесь присутствуют, но особой роли не играют. Главным остается музыкальное действие.
Работа оркестрантов под управлением итальянского маэстро Джанлуки Капуано выше всяких похвал. Певцы им под стать, а исполнитель партии Полинесса, французский контртенор Кристоф Дюмо, достоин отдельного спектакля. Это тот редкий случай, когда вокальное и актерское дарования сливаются в счастливом единстве. Каждая нота, шаг и жест этого барочного Яго с зашкаливающим дьявольским обаянием — шедевр органичного существования в роли.
«Ариодант» стал третьей оперой генделевского цикла Большого театра, до этого были «Роделинда» и «Альцина». Всего у композитора 42 оперы. Большому, если он желает усовершенствоваться в барочном мастерстве, есть из чего выбирать.
Автор — доктор искусствоведения, профессор, редактор отдела культуры «Известий»
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
