Из кокни в сэры: Майкл Кейн поделился секретами правильной жизни
В названии мемуаров 88-летней иконы британского кино Майкла Кейна использована фраза из криминальной комедии 1969 года «Ограбление по-итальянски», где он снялся признанной звездой, перед которой, после номинации на «Оскар» за роль отчаянного бабника в «Элфи», были гостеприимно распахнуты уже и голливудские двери. Остроумные русские издатели добавили от себя в подзаголовок игру слов «правила киноделов», намекая на историческую мелодраму Лассе Хальстрема «Правила виноделов», в 2000-м году принесшую Кейну второй из двух имеющихся у него в настоящий момент «Оскаров» за роль второго плана. «Правила», пожалуй, и правда ключевое слово к новой автобиографии актера, получившейся гораздо более назидательной, изобилующей четкими советами и наставлениями, чем две предыдущие. Критик Лидия Маслова представляет книгу недели — специально для «Известий».
Майкл Кейн
Взорви эти чертовы двери! И другие правила киноделов
М.: Манн, Иванов и Фербер, 2021. — пер. с англ. Юлии Змеевой; [науч. ред. Т. Круговых] — 304 c.
Подводить итоги Кейн начал еще в 1992-м, на пороге 60-летия, решив, что его актерская карьера закончена и можно спокойно сосредоточиться на ресторанном бизнесе. Тогда его книга с философским названием What’s It All About? («О чем это все?») стала всемирным бестселлером, хотя на русский не переводилась. Впрочем, вскоре выяснилось, что Кейну еще рано на пенсию и лучшие годы поджидают впереди, так что в 2010-м подоспела новая порция жизненных итогов — The Elephant to Hollywood (тоже не сподобившаяся выйти под русским названием «Слон в Голливуде»). «Слон» -— прозрачный намек на лондонский район Элефант‑энд‑Касл, где семья 12-летнего Мориса Джозефа Миклуайта (таково настоящее имя актера, выправившего паспорт на имя Майкл Кейн лишь в 2016-м) получила после войны квартиру в новостройке, поразившую их небывалой роскошью: «Там были электричество, горячая вода, настоящая ванна, холодильник, а главное — туалет не на улице. Мы в жизни такого не видывали».
Простонародным происхождением и стартовой бедностью сэр Майкл Кейн, сын уборщицы и грузчика, продолжает вовсю бравировать и в нынешней книге, не скупясь на густые краски в описании ужасов своего бандитского района:
«Слон (так все называли район Элефант-энд-Касл, причем обычно любое упоминание о Слоне сопровождалось суровым немигающим взглядом — мол, туда лучше не соваться) был местом не для слабонервных»
При этом к вполне понятной гордости любого самородка, выбившегося «из грязи в князи», к тому же не кончавшего театральных академий и учившегося преимущественно «на практике», добавляются и рассуждения общекультурного характера. Например, о том, как герою в юности крупно повезло попасть на такое время, когда социальные лифты были особенно просторными, скоростными и комфортабельными:
«Конец 1950-х и начало 1960-х — то была бурлящая, волнующая эпоха для молодых ребят из британского рабочего класса вроде меня! Наше поколение создало новый многоцветный мир; мы отвергали унылую и опостылевшую послевоенную действительность, и нам открывались многие возможности не только в театре и кино, но и в моде, музыке, искусстве, ресторанном бизнесе, литературе, политике. Раньше ничего подобного и представить было нельзя»
Но прежде чем перейти к занимательной социологии и дидактическим внушениям, автор в лучших кинодраматургических традициях открывает рассказ остросюжетным прологом, где эффектно рифмуются Кейн и Уэйн. Впервые приехав в город своей мечты Лос-Анджелес и сидя в лобби отеля «Беверли Хиллз», молодой актер встречает легендарного мастера вестернов Джона Уэйна, спускающегося к нему «в полном ковбойском облачении» из вертолета, как «бог из машины» с заповедью: «Чтобы сохранить свой звездный статус, говори тихо, медленно и — поменьше».
С благоговейной интонации Кейн внезапно переключается на убийственную иронию, замечая, что такой совет мог пригодиться только человеку, всю свою актерскую карьеру проведшему в седле и боящемуся напугать нервную лошадь (так и не сложившиеся отношения самого Кейна с лошадьми на съемочной площадке становятся одним из сквозных сюжетов его книги). Но это, пожалуй, единственный момент, когда 88-летний мемуарист позволяет себе что-то вроде насмешки над своими звездными предшественниками и кумирами, уважительную дистанцию с которыми он сохраняет на протяжении всего повествования, даже уже будучи сам звездой первой величины.
Вообще любителям выцедить из актерских воспоминаний каплю-другую яда, хотя бы изощренно распыленного между строк, в книге Кейна поживиться решительно нечем. С натяжкой можно назвать темным пятнышком на этой биографии обиду Альфреда Хичкока, переставшего здороваться с Кейном, когда тот отказался сниматься у него в «Исступлении», найдя персонажа слишком отвратительным, но и о Хичкоке актер пишет крайне добродушно. Это только в названии содержится призыв взорвать всё к черту, но под этой обманчивой обложкой скрываются записки исключительно сдержанного и благовоспитанного джентльмена.
Несмотря на свое «низкое» происхождение и напускную неотесанность («Вы даже не представляете, в скольких фильмах и спектаклях я сыграл, не до конца понимая, о чем они»), амбициозный кокни быстро просек, что в жизни выгодней придерживать язык, как бы ни был велик соблазн позлословить, и поддерживать хорошие отношения со всеми по принципу «Не плюй в колодец — пригодится». По аналогии с шекспировским афоризмом о том, что весь мир — театр, Кейн последовательно развивает концепцию «Вся жизнь — кинопробы», касающуюся не только актеров. В самом широком бытовом смысле любому из нас каждую секунду нужно быть готовым, что рядом окажется человек, от которого зависит твоя судьба:
«Какую бы роль вы ни играли, исполняйте ее так, будто девушка на кассе, женщина, которая готовит вам кофе, и даже парень из техподдержки, с которым вы общаетесь по телефону, когда-нибудь станут вашими боссом мечты, девушкой мечты или клиентом мечты. Во-первых, так вы научитесь быть более порядочным и добрым человеком. Во-вторых, вполне вероятно, что когда-нибудь кто-то из них действительно окажется вашим боссом, девушкой или клиентом»
Кадр из фильма «Молодость»
Совет, безусловно, блестящий и имеющий лишь один изъян: далеко не всем, даже на протяжении нескольких десятков прожитых лет, темперамент позволяет выработать такую дьявольскую предусмотрительность и железную выдержку. Тем более что и сам Майкл Кейн признается: «Парадокс в том, что я вообще-то от природы человек очень горячий». Но всё равно, даже не надеясь овладеть его секретами самоконтроля, приятно и поучительно хотя бы со стороны наблюдать с белой завистью за мужчиной, сумевшим так хладнокровно взять себя в ежовые рукавицы, чтобы на склоне лет написать с лисьей улыбочкой: «Советы, полученные мной за первые тридцать лет моей жизни, можно в целом охарактеризовать так: «Бросай актерство». Именно поэтому я взял в привычку игнорировать советы и идти своим путем».
