Современные люди очень любят смотреть в компьютере, когда другие люди проходят игры, читают лекции, проводят концерты. Это — популярное развлечение.
Но вот видеонаблюдение за процедурой голосования и подсчетом голосов развлечением назвать сложно. Это — работа, причем не самодостаточная. Видеоконтроль — один из многих контрольных фильтров, включающих в себя наблюдателей на участках, обработку сообщений в ситуационные центры и так далее, которые партии, кандидаты, общественные наблюдатели устанавливают для отсечения любой возможности нарушить избирательные права граждан и других участников избирательного процесса.
На нынешних выборах в систему видеонаблюдения войдет около 50 тыс. избирательных участков, на которых проголосовать имеют возможность порядка 80% избирателей России. Элемент важный — но не решающий. Тем не менее партии и кандидаты имеют возможность смотреть трансляцию в штабах, организаторы общественного наблюдения — в ситуационных центрах.
Последние показывают наибольшую эффективность — большое число мотивированных людей, посменно осматривающих участки, эксперты, способные оперативно квалифицировать увиденное, возможность подать обоснованное заявление или жалобу в случае нарушения. Выявить, квалифицировать, отреагировать. Предотвратить или покарать.
Что в этой ситуации добавляет прямая трансляция в интернет?
Фактически ничего. Человек, не отрываясь, смотрящий 16-часовую трансляцию? Не смешите. А с учетом трехдневного голосования, демонстрации сейфов в ночное время — 72 часа плюс-минус на время подсчета. Это уж совсем не смешно. Если кто-нибудь смотрел трансляцию с участка, понимает, что это не кино, где можно догадаться — вот сейчас что-то произойдет. А отвлекаться нельзя, вдруг... Только ничего не произойдет, скорее всего.
Частное лицо время от времени может посмотреть, что происходит на своем участке, увидеть, как голосуют знакомые, или глянуть, что там происходит за тысячу километров. И всё. Это больше похоже на вуайеризм. Да, в 2012-м и 2018-м были миллионы просмотров. Но именно просмотров, кликаний мышкой на неизведанное действо. Конечно, важно приобщиться к чему-то важному и большому. Но не надо себе льстить. Именно приобщиться. Максимум, на что они были способны, — продублировать работу общественных штабов, выведя в паблик десяток сообщений о том, что камера работает не так или отключена.
Показательно, что многие статьи о «видеонаблюдении, которое мы потеряли» иллюстрируются картинками видеостен — из тех самых общественных и прочих штабов, которым ЦИК в 2021 году и собирается раздать видео. Возможностей воочию увидеть эти стены меньше не станет, их станет больше. Наблюдение эффективно, когда оно системно. Система существует, и она открыта для граждан. Есть традиционные способы принять участие в контроле за избирательным процессом — стать наблюдателем на участке, благо партий и кандидатов на этих выборах будет достаточно и общественное наблюдение, появившееся с 2018 года, никто не отменял.
Некоторые эксперты рассказывают о записях, которые вели добровольцы. Говорить о юридической ничтожности домашнего видео бессмысленно. Ну, предположим, найдется 50 тыс. желающих записать и сохранить 72 часа потокового видео. Хорошо, если в России. Дальше что? Когда они их пересмотрят, чтобы понять, что же записали? Что будут делать, когда убедятся, что всё скучно, уныло, однообразно — пришел, получил, сунул, вышел. И никаких нарушений.
Ну, может, найдут один случай, который уже рассмотрели и вынесли по нему решение, отменив результаты выборов на участке. Нарежут из него роликов и раскидают по интернету? Типа и у бабочек так же. Так мы понимаем открытость и гласность? Хотя больше верится в уютную киностудию где-нибудь в Германии или видеомонтажеров-аутсорсеров из Молдовы... Тогда и отсматривать ничего не надо.
Конечно, видеонаблюдение активно используется для сбора информации о правонарушениях. Камеры на улицах, в торговых залах, у подъездов домов помогают в сборе доказательств. Но есть и нюансы. За порядком в торговом зале незаметно наблюдают профессионалы, а не покупатели. Просмотр записей видеонаблюдения на уличных камерах обычно начинают после происшествия, о котором сперва узнают живые люди. Потому что выборы не проезд на красный свет с превышением скорости, бесспорной автофиксации здесь нет: в каждом случае надо разбираться.
Ограничивают ли принятый ЦИК России порядок права участников избирательного процесса запрашивать записи? Нет. Получить записи не так просто, бюрократии хватает, но всё-таки можно. Если на участке зафиксирована спорная ситуация — тогда и нужна запись.
Самый убийственный аргумент, который приводят «борцы с системой», — «это лишает процесс открытости и гласности». Это заявил Г. Мельконьянц из «Голоса» (организация признана иноагентом). Всё, выборную лавочку можно закрывать. Причем во всем мире. Нет нигде в мире открытого и гласного избирательного процесса, потому что нигде в мире граждане не могут смотреть по своему хотению видеотрансляции выборов из дома. Нет такого хоум-шоу ни в Западной Европе, ни страшно сказать, в самих США (серверной площадке «Голоса»). Может, Григорий Аркадьевич у нас скрытый царебожник, раз такое высказывает?
Впрочем, резкость заявлений Мельконьянца со товарищи понятна — записи видеотрансляций прошедших выборов «Голос» со смаком дегустировал по году и более. Выносил всем мозг, делая туманные и столь же токсичные заявления о якобы поступивших сигналах о нарушениях. Тогда, по выборам 2018 года так ничего, кроме фейков, не нашли, но процесс был очень увлекательный и, наверное, не бесплатный. А сейчас, после решения ЦИК, ни гранта на диванные просмотры трансляций, ни спонсированной дегустации с токсичным осадком. В общем, обидно им за наши с вами выборы до слез. Крокодиловых.
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
