Пока зрители и специалисты обсуждают фильмы официальной программы 74-го Каннского кинофестиваля, самое время вспомнить, в каком критическом и кризисном для киноискусства контексте он готовился и почему есть все основания назвать его организаторов подвижниками. И дело тут далеко не только в пандемии. Но, конечно, и в ней тоже.
Напомню, три года назад обнаружил себя непримиримый конфликт между культурной политикой Франции, направленной на поддержку кинематографии, и позицией первого гиганта стриминга Netflix, который требовал одновременной премьеры картин в кинотеатрах и онлайн. Индустрия об этом не забыла, компромисс до сих пор не найден, фильмов Netflix — а это несколько ведущих произведений мирового кинорепертуара — в официальном конкурсе Канн нет. Зато в программе значится целая серия дискуссий (в основном онлайн) о неопределенном будущем кинотеатров — в контексте продолжающегося роста домашних просмотров, ускоренного именно пандемией. Уже состоялся круглый стол Европейской аудиовизуальной обсерватории, посвященный этой актуальной проблеме. Здесь разгорелись настоящие страсти.
Европейских чиновников на Лазурном Берегу практически нет, они предпочитают если и присоединяться к дискуссиям, то дистанционно — здоровье дороже. В значительной своей части ушел в онлайн, причем на другие даты, и кинорынок, обеспечивавший вместе с государственными субсидиями достойное финансирование и всю реальную фестивальную жизнь.
И главное — беспрерывно падает престиж кино как искусства: победы на фестивалях многими (если не большинством) бизнесменами воспринимаются как box-office poison (можно перевести как «яд для кинокассы»), термин «фестивальное кино» превращается в ругательство, а формат полнометражного игрового фильма (если это не анимация) вытесняется на периферию кинопроцесса.
В этих условиях понятно, каких титанических усилий потребовала от организаторов попытка возрождения фестиваля после годового перерыва и со смещенными датами. Когда нам удалось сохранить непрерывность Московского международного кинофестиваля, пресса писала о подвиге, здесь, как мне кажется, более уместен термин «подвижничество».
Неимоверных усилий от организаторов потребовало включение Каннского кинофестиваля в перечень событий особого значения с особым режимом участия иностранцев, что, впрочем, не спасло их от длительного карантина и сокращения числа. Менее известен огонь по фестивальным штабам с двух сторон — одни недовольны санитарными ограничениями, другие жалуются на их несоблюдение. И действительно, на церемонии открытия фестиваля большинство звезд были без масок, и их можно понять: они торгуют лицами и внешним видом. И по сей день вечерние лестницы, по которым в торжественной обстановке проходят съемочные группы фильмов официальной программы, остаются главным местом демонстрации вечерних туалетов звезд разного калибра.
Невзирая на ограничения, на главные просмотры со звездами мирового класса собираются толпы зевак, но главными остаются телевизионные репортажи и сопутствующие интервью. Физические встречи ограничены, вечеринок стало меньше, они стали скромнее и, главное, перестали афишироваться — только для узкого круга «своих».
Менее оживленной стала и жизнь международной деревни и немногочисленных стендов кинорынка. Он подходит к завершению, но поток фильмов не привел к потоку сделок. Множество деловых мероприятий проводятся в гибридном формате, в случае необходимости и пресс-конференции, в том числе Кирилла Серебренникова.
Тем не менее фестиваль показал, что создать ощущение праздника удалось, правда, скорее на экранах телевизоров, чем в реальности. Во всех программах — официальных и сопутствующих — фильмов традиционного полнометражного формата огромное количество, и все они борются за внимание не столько зрителей, сколько покупателей, а те вместе с начальством уходят в онлайн, где просмотров больше, чем в залах, — но только для участников кинорынка.
Из закрытых событий, куда я был приглашен, особое значение имел торжественный ужин, организованный Пьером Лескюром и Тьерри Фремо для приехавших в Канны руководителей крупнейших фестивалей мира и свободных в это время крупных кинематографистов. Главными были не официальные приветствия, а свободное общение до и после собственно ужина, где люди разных поколений вновь находили друг друга после двухлетнего ковидного перерыва и обменивались опытом выживания в сложных условиях.
Страх физических контактов тормозит фестивальную жизнь, которая ярче напоказ, нежели в реальности. Но кино как искусство всё-таки живет и дышит. Поэтому особенно приятно было услышать слова директора программ фестиваля Тьерри Фремо на представлении фильма Алексея Германа-младшего «Дело» в зале Дебюсси Дворца фестивалей: «В этом году мы широко представляем в конкурсе и программе «Особый взгляд» великое российское кино, в том числе работами молодых режиссеров».
О величии российского (в том числе многонационального советского) кино я как историк помню всегда, но лидерам нашей индустрии об этом напомнить не лишнее, за что респект Каннскому кинофестивалю независимо от грядущего распределения призов.
Автор — председатель Гильдии киноведов и критиков, программный директор ММКФ, профессор
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
