«Моя суперспособность — быть проблемой для любого»
Россиянин Александр Волков в начале февраля легко победил Алистара Оверима и вышел на пятое место в рейтинге тяжеловесов UFC. Вскоре после этого боец дал большое интервью «Известиям», в котором рассказал об отношении к тяжеловесам из топ-5, боксе и борьбе в ММА, своей скорости и о том, как в 2009 году он попал в лагерь тогда еще непобедимого Федора Емельяненко.
— Дана Уайт объявил, что с победителем боя Нганну–Миочич сразится Джон Джонс. Как будет развиваться ваша карьера, с кем проведете следующий бой?
— Карьера моя будет развиваться очень хорошо вне зависимости от этого, надеюсь. То, что Джон Джонс переходит в тяжелый вес, — это положительная тенденция, которая привлечет больше внимания к тяжелому весу, позволит многим бойцам с ним сразиться, проявить себя. То, что он будет драться за пояс, — это логично. Он был доминирующим чемпионом в категории до 93 кг долгое время и заслужил высокие позиции в тяжелом весе. Именитых бойцов, равных ему по медийности, количеству защит в тяжелом весе, сейчас нет. Поэтому логично сразу дать ему бой за пояс и посмотреть, как он себя проявит. Если получится выиграть — будет новый чемпион. Не получится — он встанет в ряды остальных или же вернется в 93 кг.
— Это про будущее Джонса. А что касается вас?
— В этом плане моя карьера никак не связана с его переходом. Мне интересно посмотреть, чем закончатся следующие три поединка в тяжелом весе, буду отталкиваться от них (интервью состоялось до боя между Кертисом Блейдсом и Дерриком Льюисом, в котором Льюис победил нокаутом, — «Известия»). Любой из этих спортсменов может стать моим оппонентом в будущем. Сейчас нет смысла кого-то вызывать, потому что я могу вызвать, а человек потом из-за поражения потеряет место в рейтинге. Хочется подождать, увидеть, кто победит, и отталкиваться от боя с сильнейшим, с человеком, который приблизит меня к титулу.
Александр Волков в бою против Алистара Оверима
— Очевидно, вашим следующим соперником будет или Блейдс, или Льюис, или Розенструйк, или Сирил Ган.
— Вероятнее всего. Джонс говорит о своем переходе уже много лет, но не факт, что он произойдет. Пока теоретически это так, но что точно случится, когда будут назначать новый чемпионский бой, мы не знаем. Определенная логика в том, чтобы я подрался за пояс, есть.
Я занимаю не самое последнее место в рейтинге, уверенно выиграл два последних поединка. Пара Гана и Розенструйка не сильно претендует на пояс. У Розенструйка было поражение от Нганну, а до этого он появился в топе, потому что неуверенно выиграл у Оверима. Даже если выиграет Ган, он не сможет претендовать на пояс. Для меня эта пара менее перспективна.
Льюис и Блейдс на пояс претендуют. Но Льюис за титул уже дрался, и вряд ли ему предложат еще один поединок, если он победит Блейдса. Очевидно, у него есть пробелы в технике, выступает он то хорошо, то плохо. Топовый боец, но не чемпионского уровня. Если выиграет Нганну, не факт, что Блейдсу предложат чемпионский бой. Два раза они уже дрались, оба раза это был односторонний поединок. Если не будет драться Джонс, а выиграет Нганну, то моя кандидатура может быть неплохой.
Мы еще не дрались, и есть логика в том, чтобы я подрался за пояс. Хорошо было бы закрепить его победой над еще кем-нибудь, но будет ли такой бой, покажут результаты будущих поединков в тяжелом весе. Я понимаю, что в перспективе встречусь с каждым из них (бойцов, находящихся в топ-5. — «Известия») в ближайшие год-два.
— Когда-то ведь велись переговоры о вашем поединке с Нганну, и тот вроде бы отказывался и чуть ли не избегал боя.
— Такого, чтобы он избегал, не было. Просто получалось, что Нганну каждый раз вызывал меня, когда мне это было максимально неудобно. Например, я провел бой в Москве в ноябре, а Нганну просил бой в январе в Лас-Вегасе. Учитывая, что я провел лагерь, бой, еще и новогодние праздники на носу, хочется провести время с родными, а не готовиться к Нганну. Мы вели переговоры о том, чтобы подраться в конце февраля — чтобы успеть сделать нормальный лагерь. По сути, в начале 2020 года я поехал в Таиланд в том числе для подготовки к Нганну. У нас еще не было контракта, но я понимал, что этот бой вероятен, и лагерь в Таиланде поможет подготовиться. А потом уже получилось, что Розенструйк выиграл у Оверима нокаутом, вызвал Нганну на бой. И Нганну выбрал Розенструйка. Может, произошел какой-то рассинхрон в наших желаниях и возможностях. Я думаю, он просто выбрал более легкого для себя оппонента и провел с ним поединок. Что делает сейчас Розенструйк в топ-5, мне непонятно.
— Одним из самых перспективных тяжеловесов считается Сирил Ган. Его плюсы, минусы, опасность для вас по 10-балльной шкале?
— Не могу сказать, что готов проводить сейчас такую аналитику. Чтобы дать четкий ответ, нужно более внимательно рассмотреть бойца. Тем более я не видел много боев Гана. Видел его последний поединок с дос Сантосом. Он провел хороший бой, уверенно разобрал соперника, но дос Сантос в последнее время проявляет себя не очень хорошо, проигрывает многим. Тому же Блейдсу проиграл в стойке. Неудивительно, что Ган хорошо выступил. Он явно талантливый боец, но для того, чтобы понять, насколько он стрессоустойчив, нужно смотреть больше его боев.
Бой Александра Волкова и Кертиса Блейдса
— Для кого из топовых бойцов вы — самый неудобный соперник?
— Моя фишка в том, что я буду неудобным для любого. С кем бы ни дрался, при любом раскладе нанесу урон, попаду джебами, буду драться до конца. Меня будет сложно просто забороть, залежать, сделать болевой, нокаутировать. Моя суперспособность в том, что я буду проблемой для любого бойца. Неважно, победят меня или нет, всё равно сопернику будет сложно.
Благодаря этому я долго выигрывал бои — просто изматывал оппонентов. Не только за счет этого, но выносливость и неудобство — мои преимущества. Я раз за разом наношу удары, которые оппоненту трудно блокировать. Кто бы со мной ни дрался — ему будет тяжело. В том числе и из-за моего роста. Даже Блейдсу, который вроде как считается самым неудобным для меня соперником, было несладко, и урона он понес больше, чем я, хотя должно было быть наоборот. Через день после боя с ним я вышел на пробежку, пробежал 10 км и чувствовал себя полностью здоровым, был готов к следующим тренировкам. А он получил отстранение на какой-то срок.
— Что скажете про нынешнего Джона Джонса?
— Мы пока не видели его в тяжелом весе. Нужно посмотреть, как он себя будет чувствовать, как будет действовать. Он явно замедлился в последних боях. Не стал медленным, просто стал больше уделять внимания тактическим элементам. Почему-то мне кажется, что ему со мной тоже будет нелегко. Как минимум, я человек, который может ударить джеб навстречу, причем очень точно, и с этим джебом сложно что-то сделать. У многих бойцов этой базы нет. Через этот джеб можно развивать любые атаки, любую другую работу. И, конечно, у меня есть не только этот удар.
— Ваш менеджер Иван Банников сказал, что вы убьете Джонса, а Олег Тактаров заявил, что вы убьете Нганну.
— Буду стараться оправдать их надежды (смеется).
— Видите кого-то в тяжелом весе, кто мог бы составить вам конкуренцию в перестрелке джебами?
— В плане бокса неплох Миочич. С Нганну будет сложно справиться, потому что он агрессивно работает, встречные удары может просто не заметить. В плане точности ударов нужно поработать и подумать, а так, в плане боксерской техники, сложно будет кому-то из ребят противостоять мне. Бокс у меня на хорошем уровне, плюс я подключаю ноги, что мне тоже помогает. Ноги отвлекают оппонента. Я ведь могу бить не только руками, но и ногами, закончить комбинацию ногой. Закрываться нужно на нескольких уровнях.
— Почему у вас проблемы с ударами снизу от соперников? Мы видели это в поединке с Тимоти Джонсоном, со Стефаном Штруве. Есть такая проблема, на ваш взгляд?
— Я пропускал много, не только снизу. В поединке против Штруве пропустил с колена — видел, что летит, наклонился вниз от другой атаки и нарвался на колено. Я и прямые пропускаю. У меня нет такого, что я выхожу и настраиваюсь не пропустить ни одного удара. Я еще в молодости понял, что ударов бояться не нужно. В любом случае, хотя бы раз, но пропустишь, каким бы ни был соперник. Задумываться о страхе пропустить удар я перестал. На тренировке возможно провести спарринг, в котором ты защитишься от всего, и то это сложно сделать. В бою это сделать еще сложнее, потому что ты больше думаешь об атаке. Можно увлечься и пропустить удар.
— Никогда не ловили себя на мысли, что есть проблемы с защитными рефлексами? Чрезмерно раскрылся, поверил в себя и пропустил...
— С рефлексами у меня как раз всё хорошо. Спарринги всегда провожу максимально аккуратно, мало пропускаю. Другие бойцы пропускают больше, получают больше урона. Взять мой бой с Оверимом: даже несмотря на то, что у него были руки у головы, он был в глухой защите и всё равно пропускал. Поскольку у меня высокий рост, я работал на дистанции — это позволяет немного опустить руки и работать под другими углами.
Голову закрывает не рука, а активная защита, но во время боя сложно это сделать, если нет такого навыка. Более того, мне кажется, что мне удается избегать сильных атак, потому что… У меня же было много боев, не только в UFC. Взять бой с тем же Алексеем Кудиным, в котором я не пропустил ни одного сильного удара по голове. Моей задачей было избегать ударов. У меня была цель, которой я следовал. Когда есть реальная опасность, а ты больше думаешь об атаке, — больше пропускаешь, потому что ты больше открыт.
Бой Александра Волкова и Стефана Штруве
— Что чувствуете, когда видите, что соперник потрясен? Есть желание его добить или отойти и работать до верного?
— Эмоций в этот момент нет, просто пытаюсь заканчивать ситуацию, вынести максимум положительных моментов без риска для себя. Если я вижу, что можно взять инициативу и вынести из момента пользу, — делаю это. Если вижу, что ситуация накаляется, появляется шанс контратаки, — могу отпустить, чтобы не рисковать. Всё зависит от момента.
Человек может потерять все силы, чтобы добить соперника, а оппонент видит, перекрывается и начинает забирать бой своей работой. В моем случае многие элементы, которые у меня получаются, — наработанные вещи. Я во время боя понимаю, что, если даже сейчас не закончу поединок, то смогу сделать это еще раз. Так было и в бою с Харрисом. Я выходил на ситуации, когда попадал по нему, наносил сильный урон, но не было смысла рисковать, так как он начинал мне отвечать. Я разрывал дистанцию и создавал эту ситуацию еще раз. Так же было и с Оверимом: с самой середины октагона я поджимал его и отрабатывал то, что хотел. Для меня не было смысла оставлять все силы на одну комбинацию, потому что понимал принцип, как делать. Всё потому, что мы хорошо разбираем оппонентов. Я знаю, под каким углом подходить к сопернику, куда можно вставать, какие действия нужно делать, чтобы человек был в нужном положении.
Уж чего точно у меня нет — так это желания бросить все силы на одно добивание. Есть шанс, что пропустишь встречный удар. В моем понимании это и есть класс — когда ты можешь раз за разом воспроизвести одно и то же техническое действие с оппонентом, а он не может подобрать ключи.
— Какого оппонента было сложнее всего разобрать?
— Из последних поединков — с Блейдсом было сложновато. Его защитный элемент — проход в ноги. У меня во время подготовки не было возможности с кем-либо бороться, поскольку из-за пандемии я просто готовился в квартире. Как бы смешно ни звучало, я реально готовился к поединку в квартире. Борцовского ощущения у меня не выработалось. Пересматривая поединок, я понимал, что мог защититься от многих атак, но в момент боя я этого не ощущал. В какой-то момент я подобрал ключ к сопернику и что-то начало получаться, но перебить и переиграть его у меня не получилось. Не то чтобы я себя оправдываю, я понимаю, что произошло, и понимаю, над чем нужно работать.
— Если у вас будет реванш, реально не позволить Блейдсу ни одного тейкдауна?
— Не хочу заниматься шапкозакидательством, я все-таки проиграл поединок. Надо отдать должное, в тот день оппонент был сильнее меня. Тем не менее я не провел полноценного лагеря, как перед боями с Харрисом и Оверимом. С Оверимом попытки голландца перейти в клинч или сделать какой-то бросок были очевидны. Было видно, что я элементарно защищался от него, мне это не доставляло никаких сложностей. Они тренируются вместе с Блейдсом. Думаю, он мотивировал Алистара на эти проходы. Мы много работали над борьбой. Не то чтобы уровень защиты вырос, но я думаю, что при должной подготовке мне будет проще защищаться. Не знаю, насколько получится защищаться от всего, но проще будет точно.
— Вы не самый скоростной боец. Это проблема? Если да, то работаете ли над повышением скорости?
— Скажем так: в поединке я такого не замечаю. В комментариях любят писать об этом, но вряд ли кто-то из этих комментаторов когда-нибудь стоял со мной в парах. Думаю, мало кто из моих спарринг-партнеров скажет, что я медленный. Возможно, визуально кажется, что у меня мало скорости, но, видимо, у меня хороший тайминг. Несмотря на комментарии о скорости, я почему-то раз за разом попадаю одни и те же комбинации, а мои оппоненты не защищаются, не уворачиваются, а пропускают удары. Видимо, компенсирую скорость таймингом. Сказал бы так: я больше работаю на контратаки. Мне проще, когда человек открывается. Наверное, ощущение задержки ударов из-за этого. Я этого не ощущаю. Меня моя скорость не смущает.
— Насколько хладнокровно вы себя чувствуете, когда соперник давит на вас, прет, как танк. Как в поединке с Льюисом, когда он в последние 15 секунд просто взял и пошел вперед. Или как в поединке с Минаковым, когда он мощно давил?
— Я себя нормально ощущаю. Эти два боя — не единственные, когда на меня давили. В 80% боев меня давят, борют или делают что-то еще. То, что Льюис пошел вперед, — скорее моя ошибка, нежели его достижение. Он пытался идти вперед все раунды, у него ничего не получалось. Просто я зациклился на другой комбинации, которая у меня в голове стояла. Был момент, я в конце раундов на спаррингах перестраивался на удар коленом в печень. У меня это получалось на тренировках, мне почему-то хотелось это сделать. Слишком сильно хотелось, я стал пренебрегать защитой. Это скорее моя расслабленность, нежели его тактика на бой. Я просто привык к тому, что человек идет вперед и бьет, так проходят все поединки.
— Ваш рост — 2 м. В чем видите плюсы и минусы высокого роста?
— Это вопрос из 2009 года (смеется). Как только я появился в боях, у меня это спрашивали.
— Может, что-то изменилось?
— Изменилось только то, что я тренируюсь, развиваюсь. Не отталкиваюсь от своего роста никак.
— Еще один вопрос из 2009 года: есть история, как вы приехали в аэропорт со своим первым менеджером Игорем Караевым встречать Федора Емельяненко из Америки. Там вы договорились о сборе в Старом Осколе. Как это происходило?
— Так и было. Ничего особенного. Приехали, встретились с Федором, подошли к его тренеру, Владимиру Михалычу Воронову, и договорились. Владимир Михалыч сказал: «Приезжайте, пожалуйста, ждем!» Приехали, начали тренироваться. Так началась моя профессиональная карьера.
