65 лет назад — 14 февраля 1956 года — открылся ХХ съезд КПСС, с трибуны которого Никита Хрущёв подверг сокрушительной критике своего предшественника. Доклад «О культе личности и его последствиях» вызвал эффект разорвавшейся бомбы.
Он был прочитан в последний день работы съезда — после официального закрытия. Это было сделано сознательно: к этому времени уже прошли выборы руководящих органов партии, в том числе и первого секретаря ЦК. Вновь избранный на этот пост Хрущёв до последнего дня опасался, что партийная элита может встретить в штыки обвинения в адрес Сталина. Теперь — после переизбрания — он гораздо увереннее чувствовал себя.
Именно с доклада «О культе личности…», как принято считать, в стране началась хрущевская оттепель. Впрочем, если под «оттепелью» иметь в виду самое главное, на мой взгляд, достижение тех лет — освобождение людей из лагерей, то она началась все-таки несколько раньше — сразу после смерти вождя.
«Первое открытое сообщение о бесчинствах, которые творились в органах госбезопасности, о фальсификации следственных дел появилось весной 1953 года», — писал занимавшийся этой темой историк Владимир Наумов. Тогда же на свободу вышли фигуранты «дела врачей», началось возвращение из мест лишения свободы других невинно осужденных. Как ни странно, инициатором этих решений был куратор тогдашних силовых структур Лаврентий Берия, действовавший при молчаливом согласии остальных членов Президиума ЦК КПСС.
К моменту смерти Сталина среди его соратников сложился своеобразный консенсус. Никто из «ближнего круга» больше не хотел жить с ощущением нависшего над ним дамоклова меча. Конечно, среди этих людей были противники публичного осуждения «культа личности и его последствий», но, похоже, сторонников продолжения сталинской репрессивной политики среди них уже не было. Именно поэтому процесс освобождения из лагерей начался еще до ХХ съезда.
Другое дело — «десталинизация». На деле она означала дискредитацию (пусть во многом заслуженную) недавнего кумира миллионов. На этот счет в Президиуме ЦК были разные мнения. Тем более что реакция миллионов на это могла быть самой непредсказуемой. Несмотря на это, Хрущёв все-таки решил нанести удар по мертвому Сталину. Зачем?
Существует мнение, что он при этом руководствовался не только политическими расчетами, но и, что называется, движением души. Вполне допускаю, что такой мотив тоже присутствовал. Однако думаю, главным все-таки был мотив политический.
Хрущёв метил в единоличные лидеры. Само по себе это стремление было обусловлено объективными обстоятельствами. Выстроенная Сталиным вертикаль власти не могла долго существовать во главе с «коллективным руководством». Система нуждалась в новом вожде, и к 1956 году борьба за первенство среди наследников «вождя народов» вступила в решающую фазу.
Понятно, что причастность к незаконным репрессиям могла бы стать мощным компрометирующим фактом в биографии всех без исключения соратников Сталина (в том числе и самого Хрущёва). Но только если сам факт репрессий был бы признан и осужден публично. Решив выступить с разоблачением культа личности, первый секретарь ЦК партии не только превращался в главного борца за восстановление справедливости, но и становился распорядителем этого компромата. И Хрущёв умело воспользовался этим инструментом, в течение полутора лет после ХХ съезда убрав с властного олимпа всех, кто позволял сомневаться в его лидерстве.
Впрочем, чем бы ни руководствовался сам Никита Сергеевич, как говорится, «лед тронулся». Неслучайно символом освобождения от старых оков стала сцена ледохода в культовом фильме Григория Чухрая «Чистое небо». Из лагерей стали освобождать сотни тысяч советских граждан, началась массовая реабилитация жертв репрессий.
Правда, не всех. Часть «ленинской гвардии» — Бухарин, Троцкий, Зиновьев, Каменев и иже с ними — так и не была реабилитирована при Хрущёве. Это и понятно: слишком много сил в свое время приложили борцы с «культом личности» для борьбы с внутрипартийной оппозицией, чтобы теперь ее реабилитировать. Что уж говорить о сотнях тысяч погибших во время коллективизации, бесконечных гонений на церковь в годы «красного террора»! Ведь его санкционировал Ленин, а культ его самого в годы «оттепели» рос как на дрожжах. После свержения с пьедестала «вождя народов» решено было вернуться к истокам ленинизма, очистив незамутненную ленинскую истину от «сталинских наслоений».
Между тем удар, нанесенный докладом по авторитету системы в целом — как внутри, так и за пределами страны, — оказался нешуточным. Сам того не подозревая, Хрущёв дал мощный козырь противникам коммунизма. Теперь они могли открыто говорить о том, что «система, которая уничтожает своих же людей миллионами, несет угрозу окружающему миру и не имеет права на существование». Показательно, что в 1986 году новый советский лидер Михаил Горбачёв, чуть позже сам ставший инициатором продолжения десталинизации, в интервью французской «Юманите» заявлял, что «сталинизм — понятие, придуманное противниками коммунизма, и широко используется для того, чтобы очернить Советский Союз и социализм в целом».
Результатом разоблачения прошлого стало то, что образ СССР сильно померк в глазах миллионов его сторонников как в Европе, так и в Азии. Европейские коммунисты были дезориентированы, их авторитет, освященный подвигом Сопротивления, резко померк. Восточная Европа затеяла собственный раунд десталинизации, вылившийся уже в том же 1956-м в мощное антисоветское восстание в Венгрии. Китай и вовсе обвинил новое руководство Советского Союза в ревизионизме, что привело к расколу коммунистического движения и постепенному дрейфу Пекина в стан геополитических противников Москвы.
Да, массовый террор, который использовал пришедший к власти в октябре 1917 года большевистский режим, после ХХ съезда был сдан в архив. Вместе с ним стал уходить в прошлое страх. Но вместе со страхом начала разрушаться вера в правильность однажды избранного пути. Оказалось, что без веры даже самая атеистическая система в мире (каковой она сама себя и считала) не может протянуть сколько-нибудь долго. Эта система была далеко не самой гуманной и далеко не самой эффективной, но, рухнув, она утащила за собой целую страну.
Автор — главный редактор журнала «Историк»
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
