На оба ваших дома: как армяне прощаются с переходящими Баку землями
Митинги в Ереване постепенно становятся повседневной рутиной города. Люди не устают спорить об исходе войны в Нагорном Карабахе и искать виновных. Между тем российские миротворцы продолжают разворачиваться в зоне закончившихся боевых действий, а армянское население передаваемых Азербайджану районов массово перебирается на «большую землю», оставляя после себя спиленные сады, сожженные дома и недобитых домашних животных. Разрушенный артиллерийскими ударами Степанакерт учится жить заново и ждет беженцев. «Известия» на месте выяснили, как в Ереване и Карабахе воспринимают одни и те же события.
«За страну»
Группа людей в военной форме и начищенных кирзовых сапогах стоит в центре митинга оппозиции в Ереване, призывающей к отставке Никола Пашиняна. Они смеются, расслабленно докуривая сигареты, которые через 30 секунд окажутся на асфальте площади Свободы. Глядя на этих аккуратно подстриженных мужчин, совершенно не чувствуешь запаха войны, ее смертоносного дыхания, полного горя и разрушенных судеб.
— Никол — даваджан! Никол — даваджан! — заводит толпу в микрофон человек на сцене, напоминая, кто главный предатель для собравшихся на площади.
Люди в форме подхватывают популярный лозунг. Они рассказывают про бои под Мартуни — по их мнению, война проиграна из-за «проданной американцам страны».
Примерно в километре отсюда — у здания парламента — кучкуется другая группа в военной форме. Их сапоги грязны, взгляд тяжел, они тоже курят. Им сложно говорить, да и говорить они не хотят. У них еще вчера была война, которую они не смогли оставить — она пришла за ними до самого Еревана. Мужчина с давно нестриженой бородой исподлобья, неодобрительно смотрит в сторону журналистов.
— Он воевал, у него сын погиб, — вполголоса поясняет парень рядом. — Поговори с ним.
— Мы не за Пашиняна, — перебивает его военный, сурово сдвигая брови. — Мы за страну. Одну страну мы уже потеряли. Можно хотя бы сейчас без нашей армянской дележки, попыток кусок схватить на нашей беде? Вот они не были на позициях, зато по Еревану гуляют, веселятся.
Уже несколько дней оппозиция выводит на улицы столицы Армении по несколько тысяч человек, требуя отставки премьера Никола Пашиняна. При этом общего мнения о том, кто бы мог занять его пост, в народе нет.
— Я за Гагика Царукяна, он с Россией дружит, большой человек, — говорит один из протестующих.
— Какой Гагик? Кочарян! Он умеет такие штуки-муки крутить, решать. Был бы он, ничего бы не случилось, — возражает другой.
— Слушай, помолчи, дедушка. Военные должны взять власть, нам надо азербайджанцев из Мартуни выбить.
— Из Шуши, умник. Мартуни и так наш.
— Э-э-э, ну ошибся, чего?
— Никол — даваджан! Никол — даваджан! Никол — даваджан! — продолжает скандировать толпа.
«А как иначе?»
— Пашиняна все винят. И я виню — он же лидер, как иначе? Но, если честно, при чем тут один Пашинян? Виноваты мы, армяне. Все. Может, в Ереване, вместо того чтобы 4 тыс. на площадь выводить, подумали бы: нужны ли нам были все эти дорогие кортежи и красивые дома? Да нам бы на фронте 4 тыс. лишних не помешали бы, — стоя у разрушенного до основания дома в Степанакерте, рассуждает мужчина в военной форме, представившийся Самвелом. — Русские уже на дороге есть? Это хорошо.
В столице непризнанной Нагорно-Карабахской Республики на каждом шагу разрушенные дома, здания с выбитыми стеклами и искореженными крышами. На улицах в основном военные и редкие местные жители, не сумевшие эвакуироваться. Уже в воскресенье в городе ждут первой волны возвращения населения: из Еревана снаряжаются автобусы с беженцами до Степанакерта.
Недалеко от центра — многоквартирная пятиэтажка. Большинство окон залатаны полиэтиленовой пленкой, в остальных — зияющая пустота, свисают куски крыши. У одного из подъездов стоит баба Рима. Ей 88 лет, она с трудом ходит, опираясь на видавшую виды палку. Баба Рима всю жизнь прожила в Степанакерте и сегодня осталась единственным постояльцем этого изуродованного войной дома. В нем нет отопления, электричества, горячей воды. Она совсем забыла русский язык и помнит только: «Война, война, сын…» Она прячется во тьме подъезда и что-то говорит на армянском.
— Она не может вас пригласить домой, — переводит мужчина в военной форме. — Говорит, что дожила до таких лет, а угостить нечем.
В магазинах Степанакерта — их теперь работает три, а не один, как во время боевых действий, — нет хлеба. Завезли партию армянского пива, много шоколада, консервов, макарон и сыров. Люди берут что есть, особо не выбирая.
— Конечно, тяжело пока, но мы ждем возвращения наших. Нам нужно всем вместе восстанавливать город. Посмотри — видишь, два окна горит? Значит, кто-то уже вернулся. В Мартуни тоже возвращаются, я слышал, — с надеждой говорит Арман. — Русские пришли, страх уходит, но многие еще боятся.
— Позор, братишка, позор, — вмешивается армянин лет 25. — Столько людей положили, а ни черта не получили. Всё проиграли. Хочешь, я тебе про Шуши расскажу? Мы его сдали, просто сдали, и всё. Почему? Зачем? Никто не понял. Мы все уверены, что могли удержать город. А теперь радуемся миротворцам! Но я тебе так скажу, деньги не надо было пилить. А теперь все плачут: «Ах, Карабах потеряли». Позор, братишка, позор...
Исход на Ереван
Пожалуй, никогда трасса Варденис (Армения) — Степанакерт не была такой оживленной. Груженые джипы и «Жигули» несутся в сторону Еревана. По заявлению о прекращении огня, которое в ночь на 10 ноября подписали премьер Армении Никол Пашинян и президент Азербайджана Ильхам Алиев при посредничестве российского лидера Владимира Путина, 15 ноября под контроль Баку переходит Кельбаджарский район — именно через него пролегает наиболее удобная дорога из Еревана в Степанакерт. 27 лет назад отсюда бежало мирное азербайджанское население, сегодня бежит мирное армянское. И те и другие считают эти земли своими. Но истории все равно — она просто очерчивает очередной круг.
К армянской границе спешат грузовики, забитые лесом, овцами, баранами, лошадьми, холодильниками, диванами, трансформаторами, металлоломом — всем, что удалось запихнуть. Без дверей и крыш среди гор стоят оставленные дома. Некоторые из них до сих пор полыхают и дымятся. Часть жителей, собрав вещи, напоследок подожгли свои постройки. В деревнях то и дело попадаются части и внутренности забитого скота.
По трассе в полном замешательстве скачут пять лошадей, среди них жеребенок и беременная кобылица. Хозяин не смог взять их с собой в Армению. Убить — тоже. Потерянные и напуганные, они жмутся к обочине, когда мимо пролетает очередной грузовик, но ни на секунду не останавливаются. Лишь когда кто-то выходит из машины, лошади, переходя на шаг, будто с надеждой смотрят на человека и снова припускают, когда он садится обратно в автомобиль. Их глаза полны испуга и боли. Животным страшно.
Неподалеку приютился армянский монастырь Дадиванк. В субботу, 14 ноября, за день до перехода района под контроль Баку, здесь не протолкнуться. Со всей Армении сюда едут люди попрощаться со святыней — что будет с монастырем, никто не знает. Президент Владимир Путин в телефонном разговоре со своим коллегой Ильхамом Алиевым обратил внимание, что в районах, переходящих Баку, расположены христианские храмы, которые важно сохранить и обеспечить их церковную деятельность. Азербайджанский лидер «проявил на этот счет понимание», сообщила пресс-служба Кремля.
За несколько дней до этого по Армении прокатился слух, что монастырь Дадиванк и расположенную рядом деревню не передадут Баку. На чем были основаны эти разговоры, никто толком объяснить не мог, а аргумент — «это исконно армянская земля» — хотя и звучал, но явно не убеждал. В субботу в монастыре происходило что-то невообразимое. Кто-то плакал, кто-то фотографировался, кто-то даже крестился и женился. Настоятель Ованес заявил, что не собирается уезжать и останется в храме.
Процесс прощания внезапно прерывает появление на узкой дороге БТР под российским флагом. А за ним — еще нескольких.
— Пожалуйста, прижмитесь к обочине слева, — просит миротворец с автоматом вооружившегося телефоном водителя застывшей посреди дороги синей легковушки.
Водитель молча смотрит на солдата.
— Слева прижмитесь, пожалуйста, — повторяет военный.
Водитель спохватывается, сдает назад и прижимается к обочине — отчего-то справа. Военные продолжают разворачиваться.
— Стой! Сдай назад! Сейчас машину заденешь, — кричит солдат в каске МС водителю БТР.
— Русские, спасибо! Спасите наш храм, — обращается к военному молодая армянка.
Между тем внизу — в деревне под монастырем — дымится очередной дом. Худощавый армянин распиливает в саду последнюю яблоню.
— Уезжаете?
— А ты не видишь? — бросает через плечо мужчина.
В соседнем дворе суетятся женщины — Алвард и Офелия. Их мужчины уже уехали в Ереван с вещами, а они остались собирать последнее. Во дворе — банки с вареньем, соленьями, маринованными овощами. Алвард, сдерживая слезы, приглашает в дом. Офелия молча протягивает стакан кизилового компота. Они никого ни в чем не винят, просто плачут.
— Мы из Карабаха, перебрались сюда 20 лет назад, построили дом. Поедем в Ереван, хоть у нас там никого нет, — Алвард прерывается, слезы слишком близко. — Нас никто не предупредил, когда надо покинуть деревню. По телевизору сказали, что сегодня последний день. Люди сжигают дома, но мы не можем, мы не будем. Предложили добровольцам разместиться у нас. Пусть русские здесь живут, им же надо где-то жить.
Суд да дело
Тем временем 14 ноября служба национальной безопасности Армении заявила, что предотвратила попытку убийства премьера Никола Пашиняна. По версии СНБ, готовил покушение некий житель Сюникской области А.М., у которого были «антиправительственные взгляды». Он хранил у себя дома много оружия, боеприпасов и взрывчатки, утверждают правоохранители. В СНБ подчеркнули, что он договорился с политиками из Армении и НКР и собирался использовать свой арсенал «для захвата власти, прекращения деятельности премьер-министра путем незаконного лишения его жизни и узурпации полномочий правительства». По подозрению среди задержанных также оказались лидер партии «Родина», экс-глава СНБ Артур Ванецян и бывший депутат парламента и экс-руководитель фракции Республиканской партии Армении Ваграм Багдасарян.
Довольно быстро выяснилось, что в случае главного подозреваемого речь идет о командире добровольческого отряда Ашоте Минасяне. Днем 15 ноября у здания суда общей юрисдикции Шенгавитского района Еревана собралось около сотни сторонников обвиняемого в попытке узурпации власти и убийстве премьера. И пока Карабах пытается начать новую жизнь, обстановка в Ереване накаляется. Хотя митинги нельзя назвать слишком многочисленными, точек протеста и стоящих за ними сил всё больше.
Участники митинга за освобождение подозреваемых в покушении на премьер-министра Армении Никола Пашиняна у здания суда общей юрисдикции Шенгавитского района Еревана
По мнению директора Института Кавказа (Ереван) Александра Искандаряна, сейчас уличная активность отличается от той, что была в начале недели. Политические силы начинают структурировать протест и выстраивать некую единую линию.
— Теперь митинги идут как политические: есть лидеры, партии. Другая сторона процесса: эти партии и лидеры начинают подвергаться арестам, давлению. Это всё происходит на фоне событий в Карабахе — вывод армян, ввод миротворцев и так далее. Это дает темы для обсуждения в обществе, которые тут же политизируются, — пояснил эксперт «Известиям».
Однако пока этим партиям не удалось превратиться в серьезную политическую силу, поскольку представители старых дореволюционных элит в обществе воспринимаются по-прежнему негативно.
— Относиться плохо к новым элитам не значит относиться хорошо к старым. А новых оппозиционных сил почти нет, так как революция произошла два года назад, — пояснил эксперт.
Сотрудники полиции и участники митинга за освобождение подозреваемых в покушении на премьер-министра Армении Никола Пашиняна у здания суда общей юрисдикции Шенгавитского района Еревана
Так или иначе оппозиция намерена продолжать протест до тех пор, пока Никол Пашинян не подаст в отставку. Насколько это затянется и удастся ли премьеру сохранить кресло, никто прогнозировать не берется. Однако спокойно в Ереване в ближайшие дни явно не будет.
— Опять шумят, — покачал головой продавец в газетном киоске. — Лучше бы шли в Карабах и людям там помогли.
Алексей Забродин, Ереван — Григорий Климов, Степанакерт, Дадиванк
