«Тьмы низких истин мне дороже / Нас возвышающий обман... / Оставь герою сердце... что же / Он будет без него? Тиран...»
Александр Сергеевич Пушкин, если судить по этим строкам, напрямую связывал способность к иллюзии (от лат. illūsiō — «заблуждение, обман») с наличием у человека любви к ближнему и посильной заботе о его благе. Важная деталь: обман должен быть возвышающим, то есть не ввергать в разрушение и хаос, а делать мир лучше, пусть и в воображении мечтателя.
Но то было в прекраснодушном XIX столетии, а в XX Андрею Платонову без труда удалось опровергнуть «наше всё» и всем своим творчеством доказать, что возвышающий обман напрямую связан с тиранией и, как следствие, с разрушением. Чем больше возвышаются в своих мечтах персонажи его романов, чем ревностнее хотят облагодетельствовать человечество, тем больше вредят и преданным им соратникам, и тем, кто случайно оказался в попутчиках.
В новом спектакле МХТ им. А.П. Чехова «Ювенильное море» эта мысль выражена со всей отчетливостью — намного четче, чем у самого писателя. Тот всё же фигура неоднозначная — недаром специалисты по сей день спорят, беспощадная ли пародия его производственные романы или писатель, тоже большой мечтатель, как думал, так и написал. Режиссер Наталья Назарова склоняется к первому и анонсирует свою постановку как комедию. В зале действительно часто смеются, но это скорее реакция на комичный ныне новояз 1930-х, на ярчайший платоновский язык, который в спектакле по максимуму сохранен.
Смеяться тут, в общем-то, не над чем. Скорее плакать и вопрошать, как человек, который «звучит гордо», довел себя до жизни такой. Всё на сцене, от края до края засыпанной песком, мрачно, мрачно, мрачно. Среди проржавевших турбин и шестеренок бродят, скандалят, изредка обнимаются немытые люди в живописных лохмотьях. Спать укладываются тут же вповалку, обедают сухой крупой, нет у них, работников передового мясомолочного совхоза, ни мяса, ни молока, ни даже воды. Отдельные протесты незамедлительно гасятся профессиональными мечтателями. Главный же мечтатель — инженер Николай Вермо (актер Евгений Перевалов), в дополнение к идеологическим заморочками имеет выраженные психические отклонения, один немигающий взгляд чего стоит.
Ватага радикальных преобразователей во главе с инженером — а задумал он ни много ни мало прожечь почву вольтовой дугой, чтобы излилось на высохшую землю живительное подземное море, — сама идет и других ведет в светлое будущее. Светлое — в буквальном смысле. Пожалуй, самый яркий образ спектакля — искусственное солнце, сотворенное одним из умельцев, и ритуальные танцы около него. Звучит в это время космическая музыка Александра Скрябина, тоже, кстати, выдающегося мечтателя, но, в отличие от платоновских героев, умеренного. Мир он собирался преображать искусством, а не водохранилищами.
Солнце, впрочем, быстро гаснет (с электричеством герои так и не научились работать), и единственным светлым островком остается собрание умерших совхозников, что не выдержали пахоты на коммунизм. Вот здесь поистине благодать. Глаз отдыхает на белых одеждах, спокойных позах, общей умиротворенности. В мире глобальной, выжигающей все на своём пути иллюзии хорошо только мертвым. Им не грозит шарахание в крайности, они выстрадали равновесие.
Любопытно, что с «Ювенильным морем» совпала другая премьера, и тоже о непреодолимой силе иллюзии. Речь о спектакле «Все тут» в «Школе современной пьесы», поставленным Дмитрием Крымовым по мотивам пьесы Торнтона Уайлдера «Наш городок». Казалось бы, что тут сравнивать? В МХТ — Средняя Азия, разруха, голод, обездоленные персонажи и мечты вместо реальных достижений. В ШСП — зажиточная американская глубинка и не менее благополучная советская Москва. Ну и люди — из тех, кого принято называть реализовавшимися. В том числе выдающиеся деятели отечественной культуры Анатолий Эфрос и Наталья Крымова, родители режиссера. Тем не менее общее есть. Ни герои Платонова, ни герои Уайлдера-Крымова не живут настоящим. Первые устремлены в будущее, вторые — в прошлое. И те и другие находятся под властью возвышающего обмана, ведь что прошлое, что будущее — химера, иллюзия. Да, лицом к лицу лица, возможно, и не увидать, но расстояние искажает лица куда сильнее. От зуда преобразователей избавиться нелегко, от накатывающих как снежный ком ночных воспоминаний еще сложнее, но когда-то нужно начинать жить здесь и сейчас.
В спектакле Крымова есть потрясающая сцена. Давно отошедшие в мир иной персонажи стоят на металлической конструкции, и малейшая попытка живых нарушить их пространство начинает эту конструкцию колбасить. Лязг, скрежет, искаженные лица — еще чуть-чуть, и царство мертвых рухнет в тартарары. Оказывается, там тоже не любят наших попыток перечитать и переосмыслить исчезнувшие жизни. Так что оставим прошлое прошлому, а будущее — будущему. У нас есть настоящее, им бы грамотно распорядиться.
Автор — доктор искусствоведения, профессор, редактор отдела культуры газеты «Известия»
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
