Женское мясо: кровавые особенности национального балета
Между утонченным искусством и жесточайшим каннибализмом лишь на первый взгляд нет ничего общего. На самом деле всё обстоит с точностью до наоборот. Ведь какой бы высокой ни была цивилизация, борьбу за место под солнцем никто не отменял. Критик Лидия Маслова представляет книгу недели — специально для «Известий».
Юлия Яковлева
Каннибалы
Москва : Эксмо, 2020. — 640 с.
В новом романе Юлии Яковлевой — гибриде детектива и «производственной драмы» — алмазный олигарх, выживший в 1990-е и питающий патологическую склонность к адюльтерам, заводит трогательную дружбу с восходящей звездой балета, перебравшейся из Петербурга в Москву, как и сам бизнесмен когда-то. Однако по мере развития сюжета любовный треугольник «она–он — его деньги» оборачивается несколько иной конструкцией: «он–деньги — еще больше денег». К такому выводу приходит начальник охраны олигарха, бывший мент, разыскивающий предыдущую пассию босса, таинственно исчезнувшую.
Персонаж, ведущий расследование и собирающий элементы головоломки в «Каннибалах», — почти такая же оригинальная модификация сыщика, как и придуманный Яковлевой в серии ретродетективов о 30-х годах сотрудник ленинградского уголовного розыска Василий Зайцев. В «Каннибалах» у лингвистически чувствительного милиционера даже есть свой «расстрельный список» недопустимых выражений, царапающих его слух, как пенопластом по стеклу, в том числе и безобидное вроде бы «не парься». А словечко «сорян» так и вовсе пронзает его, подобно зубной боли (но надо с огорчением заметить, что при этом у него самого во внутреннем монологе ничтоже сумняшеся встречается сомнительное стародевическое слово «трусики»).
Яковлева бодро плетет детективную интригу с контрабандой алмазов, попутно рассыпая меткие и часто едкие наблюдения о самых разных форматах взаимоотношений — семейных, любовных, деловых, дружеских, — вложенные в уста и головы разных персонажей, и демонстрируя знание не только закулисной изнанки и технических тонкостей балета, но и вообще «жизни в ее человеческих проявлениях».
Единственное, в чем автор «Каннибалов» не очень разбирается и порой путается, пожалуй, что в мехах: называет мех на капюшоне у бедной провинциалки, бьющейся за место под солнцем в неприветливой Москве, сначала не мексиканским, а африканским тушканом. Хотя, скорее всего, это сознательное искажение цитаты из Ильфа и Петрова, поскольку в сюжет вписаны события в Африке, прежде всего убийство журналистов, оказавшихся в опасной близости к «ручейку кровавых алмазов из Конго в Россию».
Наверняка так же сознательно придумана несуществующая цитата из фильма «Мимино», который упоминается неоднократно, но в котором точно нет такой реплики: «Армяне любят толстых, — повторял Орджоникидзе остроту из советского фильма «Мимино», — а мы, грузины, любим худеньких». Ложная цитата несет явные людоедские коннотации, еще более отчетливые в наставлениях, которые сыщик выслушивает от мудрого отца: «Девушка, сынок, это пятьдесят или шестьдесят кило мяса. Прежде всего. Просто так их не вынесешь. Особенно в городе. Кто-то да заметит».
Смысл названия «Каннибалы» автор расширяет до максимального минус-шпагата: людям, чтобы выжить, а тем более преуспеть, ничего не остается, как охотиться друг на друга, а потом пожирать добычу, быстро и жадно или медленно, с удовольствием.
В таких специфических «джунглях», как балет, каннибализм цветет особенно пышно, и к описанию закулисных нравов признанная прима балетной критики Юлия Яковлева подходит без особого романтизма, а чаще, наоборот, с хладнокровным профессиональным цинизмом, весело вписывая в вымышленный сюжет реальные подробности балетной жизни. Скажем, дирижер Орджоникидзе, ненавидящий балет и терпящий его только благодаря красивым женщинам («Балет — искусство красивых баб» — есть и такая реплика во внутреннем монологе начальника монтировщиков), носит кличку «Пожар в шашлычной». Даже люди, лишь краем уха слыхавшие о балете, знают, что в реальности это прозвище Валерия Гергиева, связанное с его темпераментной манерой «махать», как выражаются знатоки.
Из «Каннибалов» можно почерпнуть массу других сведений и рассуждений о балете, поданных в развлекательной форме, будь то невзначай оброненная фраза: «…жена министра путей сообщения раньше была знакома с Волочковой и от нее наблошилась вздора, будто все балерины обожают торчать в сауне» или ироничные размышления примы, стоящей в тоске перед сдобными булками в буфетной витрине, о легендах балета прошлого, толстых и красивых, но не очень укладывающихся в современные худосочные стандарты физической формы, проникшие в балет из гимнастики и не факт, что пошедшие на пользу искусству.
Яковлева-писательница лишних словесных калорий не боится, пишет довольно жирно (можно даже было бы сказать «вкусно», но чуткий к пошлости сыщик упадет в обморок), а иногда как бы нарочно наворачивает словесные гирлянды, заставляя персонажей в смятении на все лады вертеть в голове одно и то же: «Борис — страшный ходок, страшный. Любитель женщин, говоря более почтенным языком. Но это сразу про него ясно: не будь он ходоком, не заварилась бы вся эта история с Ириной да балериной. Борис любит баб. Точка». Или, например, донести простое сообщение «она убрала звук телевизора» вполне можно было бы и без таких словесных антраша: «Предусмотрительно утопила кнопку, на которой был перечеркнутый громкоговоритель: режим «без звука»».
Но, с другой стороны, приятно, когда интересная познавательная книга еще и не тоненькая, как вечно голодная балерина, и не кончается слишком быстро.
